17-летний москвич Михаил Галяшкин был задержан по делу о применении насилия в отношении представителя власти (часть 1 статьи 318 УК) 12 июня. По словам матери задержанного Ольги Галяшкиной, Михаил учится в 11 классе и придерживается анархистских взглядов. По ее словам, сын «позиционирует себя как анархист, сторонник Эдуарда Лимонова, при этом выступает за правовое государство».
«Михаил не сказал, что пойдет на митинг. Я узнала об этом, когда он мне написал в "Вайбере", что его задержали на митинге. Его привезли в ОВД "Текстильщики", я сразу направилась туда, затем приехали оперативники с Петровки и увезли нас в Следственный комитет», — рассказала мать подростка «Открытой России». Находясь в СК молодой человек отказался давать показания, воспользовавшись 51-й статьей Конституции, дающей право не свидетельствовать против себя.
«Он успел сдать только обязательные ЕГЭ, на необязательные вчера не попал. Как мне объяснили в школе, задержание не является уважительной причиной. Видимо, придется сдавать в следующем году», — сказала Галяшкина. Она отметила, что ее сын планирует поступать на экономический факультет, интересуется финансовыми операциями и зарабатывает на продаже биткоинов.
В разговоре с РБК Ольга Галяшкина пояснила, что газовый баллончик подросток постоянно носит с собой. «Когда он был маленький, на него напала собака. Поэтому он носит баллончик с собой всегда», — сказала она. По ее мнению, Михаил распылил газ на Тверской, поскольку «решил идти до конца в противостояние власти».
Один из одноклассников Галяшкина сообщил изданию, что Михаил и сам задумывался о том, чтобы стать в будущем полицейским. «Насколько мне известно, он сам подумывал пойти в органы внутренних дел», — уточнил он. Михаил, по его словам, «учится на 4 и 5, никогда никому не хамит, всегда со всеми здоровается первым». «Ничего противозаконного, насколько мне известно, никогда не делал», — сказал собеседник РБК.
Суд должен был избрать меру пресечения Галяшкину в среду, 14 июня, однако следователь Северилов попросил отложить заседание на 48 часов, чтобы собрать дополнительные документы по делу.
Михаил молча сидит в клетке и крутит в руках какую-то бумажку. Войдя в зал, судья спрашивает, появился ли у подсудимого новый адвокат. «Да, ваша честь, адвокат Бадамшин», — отвечает новый защитник.
Отводов у сторон нет. Следователь Северилов быстро перечисляет документы, которые у него имеются, в том числе бумагу, где назван адрес для содержания под домашним арестом.
Следователь читает ходатайство о домашнем аресте, согласно которому срок следствия был продлен до 12 октября, Галяшкин совершил преступление средней тяжести, а у самого школьника есть «данные о лицах, которые дали на него показания», значит, он может на этих лиц воздействовать. С учетом возраста обвиняемого, говорит следователь, домашний арест является обоснованной мерой пресечения. Также он просит запретить школьнику общаться со всеми, кроме родственников, следователей и педагогов, пользоваться интернетом, отправлять письма и телеграммы. Срок ареста — два месяца.
— Галяшкин, ваше мнение по этому поводу? — спрашивает судья.
— Предпочту выслушать сначала мнение защитников, — отвечает школьник.
Выступает адвокат Салман Джафаров. Он говорит, что следователи не смогли доказать причастность его подзащитного к преступлению. «Домашний арест — исключительная мера, связанная с изоляцией от общества», — говорит адвокат. Он считает такую меру пресечения слишком жесткой и просит не изолировать Галяшкина от общества. Джафаров предлагает дать его подзащитному подписку о невыезде.
«Он сможет продолжить обучение спокойно, не опасаясь каких-либо правовых последствий», — считает защитник. Скрываться школьник не намерен, оказывать давление тоже, говорит он. Судья задумчиво смотрит в окно.
Теперь выступает адвокат Бадамшин. Он согласен с коллегой и считает, что подписки о невыезде было бы достаточно. «В настоящее время он пропустил экзамены, надо решать вопрос о пересдаче ЕГЭ», — сетует адвокат. Если Михаил будет под домашним арестом, говорит защитник, то ему каждый раз придется брать разрешение на встречи с преподавателями. Бадамшин отмечает, что подростку необходимы прогулки и занятия спортом, а также наблюдение у врача.
Адвокат просит судью обратить внимание на то, что у подзащитного есть фактическое место проживания в Москве и положительные отзывы из школы. «Школа — социальный институт, который лучше знает характеристику моего подзащитного, лучше, чем начальник ОВД», — подчеркивает Бадамшин. Он просит отказать в удовлетворении ходатайства.
С защитниками согласна и мать подсудимого.
— Встаньте, пожалуйста. Расскажите, как вы осуществляете воспитательные методы? — строго обращается к ней судья.
— Проживает он со мной на съемной квартире. Мы купили недвижимость, но она пока достраивается. Квартира у нас хорошая, почти в центре. Заработок у меня достойный, ребенок всем обеспечен.
Мать говорит, что сын хорошо учится, участвует в олимпиадах. По ее словам, много времени в семье уделяется духовному воспитанию молодого человека. «Я сама верующая, очень серьезно верю!» — говорит женщина. Она рассказывает, как вместе с сыном они ходят в театр, смотрят советские фильмы, два раза в год ездят отдыхать, а летом живут в деревне у родственников и помогают им с хозяйством.
— Домой он когда приходит?
— Сразу после школы, иногда ходит на мероприятия в других школах, на фитнес.
— Какая степень доверия между вами?
— Ну, он рассказывает. То, что Навальным интересуется, я знала, да.
— А что на митинги ходит, говорил?
— Нет, про митинги я не знала.
Прокурор спрашивает, общается ли Михаил с отцом. Мать отвечает утвердительно.
Судья спрашивает об отношении сторон к возможности применения статьи 105 УПК, предусматривающей для несовершеннолетних обвиняемых меру пресечения в виде присмотра со стороны родителей.
Прокурор и следователь против. Адвокаты хорошо относятся к такой идее. «Конечно, для следствия хорошо бы держать человека в клетке и в клетке привозить его на следственные действия. Но ответственность за этого человека они не несут», — говорит Бадамшин. Адвокаты обещают, что мать будет пристально следить за сыном
Судья листает постановление о возбуждении дела и другие представленные следователем документы: протокол допроса свидетеля Емельянова, очную ставку между ним и Галяшкиным, сведения о выдаче паспорта, свидетельство о рождении, договор аренды. Из документов следует, что потерпевший — Роман Лукьянчук. Судья бегло зачитывает и заключение психолога: «При обсуждении значимых тем вызывается возбуждение, переживает за эмоциональное состояние других людей, исполнительный, иногда нуждается в дополнительной мотивации».
Судья уходит в совещательную комнату.
Вошла судья, читает постановление: обвиняемый 1999 года рождения, уроженец Петербурга, учащийся 11Б класса, задержан 12-го июня, следователь указывает, что вина подтверждается показаниями потерпевшего, показаниями свидетеля, видеозаписями.
Суд исходит из анализа документов, такая мера пресечения отвечает требованию закона, читает судья, поэтому ходатайство обосновано. Находясь на свободе может скрыться и оказать давление, а оснований для более мягкой меры пресечения не имеется, отмечает она.
«Ходатайство подлежит удовлетворению», — говорит судья. Таким образом, Галяшкину избрана мера пресечения в виде домашнего ареста сроком на два месяца, до 13 августа.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке