Директор. ...на праздник революции в поддержку, ну, Навального? [Идет на] президентские выборы? И ведет, проводит агитацию через детей от 12 до 18 лет?

Алина. Нет.

Директор. Давай я с мамой поговорю. Я с тобой уже поговорила, я все поняла. Это ты ничего не поняла. Значит, их сейчас ходят, по школам вычисляют. Вчера был у меня эфэсбэшник. Сегодня на приеме <нрзб>. Ваша дочь принимает участие в этих мероприятиях. Она говорит, что вы в курсе дела. Ну, как бы, ну, знаете об этом.

Мать. Да, я знаю, но с ней разговаривала, ну, не только я, папа тоже пытался.

Директор. Это противозаконные действия Навального: вовлечение несовершеннолетних в политические дела. Я попыталась с ней поговорить. Может быть, ей к психологу? Она настроена упрямо, агрессивно. У нас таких <нрзб> никуда не поступит. Дело в том, что я обязана сообщить в органы о ней, во все школы, в том числе. На суде она была… Вы знаете, да? По защите того, кого взяли там, некоторых студентов. Ваша присутствовала на суде.

Мать. На суде, да.

Директор. Вы не знаете?

Мать. Нет, я слышала, она что-то говорила.

Директор. Вы понимаете, что это, вообще, дело серьезное. Как мне сказал старшеклассник, что организация эта направлена на... против изменения строя в нашем государстве.

Мать. Угу.

Директор. Я говорю: «А ты у меня спросил?». Он мне: «А при чем здесь вы?». «Ну, как, а ты у меня спросил, хочу ли я менять строй?» Мне 66 лет. Я совершеннолетняя. Я пойду на выборы. Тебе семнадцать лет, вы у нас спросите: хотим мы? Я схожу на выборы, захочу — за Навального проголосую, захочу — за Собчак. За кого захочу, за того и проголосую. Но вовлекать <нрзб>. То, что сказал эфэсбэшник, сегодня я буду разговаривать с родителями, и на собрании родительском будем беседовать. Это просто пока лапша у них висит не такая. Вообще, это действия какие: вычисляют они в основном школы, детей военных, военнослужащих, эфэсбэшников, там, где есть дома оружие. Пистолеты у отцов, там, и есть где это, есть охотничьи ружья. Ну, и вот этот вот итог, что в одной из школ центральной России, когда ученик пришел, он пострелял потом своих. Я не говорю про нее, но бунтарить, не подчиняться администрации школ, техникумов, институтов и все такое прочее… Пока, они, вот, сначала прибегают, там разговоры, ля-ля-тополя. А потом там парень девятнадцатилетний у них руководит, а вашей четырнадцать.

Мать. Угу. Я туда ездила даже, смотрела.

Директор. Где это?

Мать. Находится? Ну, у них где гостиница «Калининград».

Директор. Ну, это она мне сказала, мне это ни о чем не говорит. Вот гостиница «Калининград», слева.

Мать. И в арку туда заходишь, и вот там вот, прямо в этом здании. С правой стороны, там прямо видно, что у них написано.

Директор. Штаб Навального?

Мать. Да

Директор. Ну, эфэсбэшник это знает. Так, скажите, пожалуйста, а вы-то зачем туда ездили?

Мать. Посмотреть, что она там делает, чем занимается, и что там.

Директор. Понимаю, но ей там делать нечего.

Мать. Нет, ну чтобы мне узнать, где она там, куда она ездит, что она делает, чем занимается.

Директор. И они-то работают за деньги?

Мать. Да

Директор. Он дает это…

Мать. А я ей объясняла.

Директор. Алик… ой, Егор этот (вероятно, имеется ввиду координатор «Команды Навального» в Калининграде Егор Чернюк — МЗ). Ему-то Навальный платит. Навальный где-то деньги берет. Вы Навальному не давали деньги?

Мать. Нет.

Директор. И я не давала. Елена Анатольевна (вероятно, директор обращается к классной руководительнице — МЗ), может быть вы ему перечислили?

Классный руководитель. У-у.

Директор. Я на нее даже не смотрю сейчас, потому что она меня... Я опытный человек, умею разговаривать с детьми, а она меня не услышала и не услышит.

Мать. Мы тоже пытались.

Директор. Понимаешь, есть... Можно слушать, а можно слышать.

Алина. Я это знаю.

Директор. Ты слушаешь, но ты меня не слышишь. Ты не воспринимаешь ни одного моего слова.

Алина. Я вас слышу.

Директор. Вляпываешься, вля... Ты понимаешь, что сейчас эфэсбэшники, если поставят к себе на учет, то ты не поступишь. Вот, например, мальчику я сказала, ему что за это сейчас будет? Ему будут закрыты все военные училища, ему будет закрыта работа дальнобойщиком, ему будет закрыта работа на маршрутных такси, на автобусах, на... В аэропорту... Все ему будет закрыто. Не ваше дело в четырнадцать лет «бороться с коррупцией», как ты мне сказала. Не ваше дело.

Алина. Почему?

Директор. Ну, потому. Вы в этом ничего не понимаете. У нас есть общественные — три —организации в школе. Вступай, пожалуйста, ходи. Есть патриотический клуб, вечером. И на соревнования ездят, и в походы, и вот ездили сейчас с Еленой Анатольевной в лагерь экологический. Вот, в субботу следующую будут проводить РДШ — Российское движение школьников — вместо учителей уроки в школе. Создавай какую-то общественную организацию по защите жив... Мария Сергеевна создала организацию по защите животных. Собирают корма, кормят этих животных, возят в приюты. Но в политическую <нрзб> четырнадцати лет лезть не стоит. Это будет бунт, это будут убийства. И, может быть, пострадаешь ты. Это будет все с палками, с металлом, и так далее. И с зажигательными бутылками.

Алина. О чем вы?

Директор. А?

Алина. О чем вы?

Директор. Я о чем?

Алина. Да.

Директор. О том, что всегда бывает и что есть. Когда собирается взрослое руководство молодежи, оно собирается для того, что я тебе сейчас сказала. Мама, вы со мной согласны?

Мать. Да.

Директор. Вы согласны, Елена Анатольевна? Везде так! Так было в Германии… фаш... Так Гитлер пришел к власти в Германии, таким образом. С двенадцати до шестнадцати лет его привели к власти. Так будет и сейчас с вами. Вас будут разгонять дубинками. У вас противоправные действия. Против государства.

Алина. Нет, я так не считаю.

Директор. Ну, ты мало ли че там считаешь, а я считаю. Ладно, значит так, я вас предупредила!

Мать. Угу.

Директор. Я о ней сообщаю в ФСБ, как положено. Я вчера не знала, <нрзб> а дальше будем вас приглашать, работать, но уже как там получится. Дело вообще серьезное. А вашего руководителя будут привлекать к ответственности. А мама может на тебя в суд подать. В суд может подать за моральный ущерб. Мама твоя.

Алина. А где тут моральный ущерб?

Директор. А то, что она тебя воспитывала не в ту сторону.

Алина. У меня все хорошо.

Директор. Нет, у тебя все плохо. У тебя все плохо. И у Веры Засулич было плохо. Знаешь Веру Засулич?

Алина. Нет.

Директор. В Ленина... Ой, Каплан стреляла в Ленина… Каплан. В Ленина которая стреляла. Все это история проходила. Ты про Троцкого посмотрела фильм?

Алина. А какой фильм?

Директор. «Троцкий».

Алина. Так и называется?

Классный руководитель. Да.

Алина. Нет.

Директор. Сегодня последняя серия. А надо было посмотреть. Че бывает и че было сто лет назад. В Санкт-Петербурге. В самом богатом и красивом государстве в Европе. Россия. Потом Троцкий.

Алина. А сейчас нет.

Директор. А?

Алина. А сейчас нет.

Директор. А сейчас нет. Мы живем материально не лучше всех.

Алина. Да.

Директор. Вот поэтому и это... Так вот, Троцкий и Ленин собрали молодежь…

Алина. Поэтому я и за Навального.

Директор. …С дубинками на Зимний дворец и сделали революцию. В крови потопили государство, в крови! Брат на брата пошел. И вот так живем сейчас. И убили, премьер-министра застрелили. Потому что он делал реформы правильные. Мама твоя знает, я знаю, а ты не знаешь.

Мама. Не посмотрят на то, что тебе четырнадцать лет. На тебе не будет написано, что тебе четырнадцать лет, Алин!

Директор. Когда лупить будут дубинками!

Мама. Да, там не будут разбирать.

Директор. Сейчас забрали учеников 49-й школы <нрзб>.

Алина. А вы считаете, что это хорошо?

Директор. Что хорошо?

Алина. Что так делают.

Директор. Как так?

Алина. Ну, вы про дубинки говорили.

Директор. Тебя еще никто не побил, но побьют. А как, если ты не слышишь?

Алина. Ну, это же государство...

Директор. Ты не поняла! Я не хочу переворота. Я не хочу переворота! Почему вы, молодежь, насильственным путем мне будете переворачивать государство, в котором я живу? А мне нравится! Вы у меня спросили? Вы у Елены Анатольевны спросили? У мамы спросили, хотим ли мы? Почему вы правы только, а мы нет? У нас почему вы не спрашиваете? Почему вы собираетесь жизнь нам строить, как вы хотите? Мы вас воспитываем до восемнадцати лет. Восемнадцать лет наступает — ты за себя отвечаешь! Мама уже тобой не командует. А пока что я с тобой разговариваю. Тебе четырнадцать лет, а мужикам этим, которые вас дурят, от девятнадцати и старше.

Алина. Нет.

Директор. Как это нет? Вот этому сколько лет? Девятнадцать, этому Егору.

Алина. Там совершенно разного возраста, не только...

Директор. Ты меня не слышишь. Я про Фому, ты про Ерему. Ты меня совершенно не слышишь. Хорошо, плохо... Я не об этом речь веду. А что хорошего на Украине? Развалили государство такие сопляки, как вы. Не спросили ни русских, которые уехали… У нас сколько выходцев сейчас из Донбасса без жилья остались, здесь снимают квартиру. Есть нечего, помогаем питать детей, даем учебники, одежду собираем. Ты не знаешь, [но] я-то знаю! Я – директор школы. Я знаю, какие приехали с Донбасса, какие у них нервные срывы у детей. Это вы тут помахать флажками, выйти поорать за Навального. А ты Навального знаешь? Не знаешь. Откуда ты знаешь, что эти парни про него говорят правду?

Алина. Я не у них слушаю.

Директор. А у кого ты слушаешь?

Алина. Я читаю много в интернете, везде смотрю.

Директор. В мусорке этой! Интернет – это мусорка. Я там ниче не читаю. У мамы спроси. У мамы спроси! Спроси у Елены Анатольевны, у учителей спроси!

Классный руководитель. Ни один документ из интернета не имеет силу, это первое.

Директор. У вас проблема... Большая.

Мама. Мы с ней дома беседовали очень много об этом, на эту тему. Вот у нее сейчас... <нрзб> Достучаться сложно.

Директор. Я читала книгу, немецкую. Называется… Меня она потрясла. Вот когда там наши пишут, коммунисты, я не знаю, про приход к власти Гитлера — это одно, а я читала книгу автора-немца, который потом уехал в Финляндию. Два брата было. Один – родной, другой – неродной. И пишет эту книгу тот, который в немецкой семье был неродным, он евреем был. И вот он описывает, как приходил Гитлер к власти. Что делали моло... молокососы, как врывались в квартиры, за волосы вытаскивали людей, убивали, пинали. Все до шестнадцати лет.

Мама. Угу.

Директор. Называется «Пивной путч». Так Гитлер пришел к власти, никто даже не думал и голосовать за него, бюргеры не собирались. И никто не ожидал, что он пройдет в рейхстаг депутатом.

Мама. Заметь, все это насильственными способами!

Директор. Совершенно верно!

Алина. Но мы же ничего такого не делаем.

Директор. Пока.

Алина. И дальше не будем делать.

Директор. Будете.

Алина. Нет.

Директор. Будете, потому что мы будем сопротивляться. Вас будет милиция забирать.

Классный руководитель. Нас-то никто не спрашивает!

Директор. Вы будете орать. Вы будете пинаться.

Алина. Мы не будем, мы не пинаемся <нрзб>.

Директор. Ты будешь кричать: «Вы не имеете права! Я свободная личность!».

Алина. Ну да.

Директор. А?

Алина. Ну да. А что, не так?

Директор. А я тебе че говорю. И пинаться будешь!

Алина. Пинаться я не буду.

Директор. Тебя же потащат за обе руки в этот воронок. Будешь упираться, не лезть туда, в эту клетку. Будешь кричать: «Я свободный человек!». Все мы это знаем и проходили, Алина. Не вы первые – не вы последние. Если ты меня не услышишь, у тебя будет беда. Ты загубишь свою жизнь, а карьеру ты загубила уже, потому что ты сейчас попадаешь в ФСБ. Тебе и визу могут не открыть. <нрзб> я таких не знаю <нрзб>. Я говорю — не видела никого. А потом стала спрашивать у ребят, и они мне сказали, у кого браслеты, у кого значки.

Классный руководитель. А вы знаете про браслеты?

Мать. Да, да, знаю, значки вот эти вот…

Директор. Знаки отличия, знаки вот эти вот… Все это тайно, они внедряются тайно в школу. По чуть-чуть, по чуть-чуть. Да, ну вот я с одним старшеклассником говорила, он как бы сразу говорит: «Я знаю это только в интернете» <нрзб>. Он еще как-то меня чуть-чуть услышал если, то ваша никак.

Мать. Да…

Директор. А вы к ней не обращались? Они не имеют право, чтобы ваша дочь, без вашего разрешения, вовлекать в эти игры. Не имеют права.

Мать. Они, я думаю, что это понимают, но она сама туда рвет.

Алина. Ну да. А меня никто не заставлял.

Директор. Заявление в милицию вы должны написать. Было бы ей 18 лет — имеет право. А так как ей 14 — право имеете вы.

Мать. Да.

Директор. Они не имеют права вовлекать детей в протесты. В пикеты.

Мать. Поняла, Алин?

Директор. Что, разрешение разве спрашивали на пикеты?

Алина. Что?

Директор. У вас было разрешение на пикеты? Нет.

Алина. А, мы согласовывали его…

Директор. Нет, нет. Их бы ваши не взяли. Их бы не взяли. Не было у вас разрешения. Вот ты не слышишь. Вот, ваши руководители вовлекают вас в противо-правные-действия.

Мать. Поэтому и забирают.

Алина. Нас никто не заставляет ничего делать.

Директор. Они организовали… И Навальный в Москве организовал противоправный пикет. И его посадили. Потом выпустили.

Алина. Ну было бы мне 18, я бы могла и сама организовать.

Директор. Когда тебе 18 — делай, что хочешь.

Алина. Я могла бы и сама организовать.

Директор. Все правильно. Но тебе — 14!

Алина. Поэтому я и иду туда.

Директор. Ты не слышишь меня, але! Они не имеют права вас вовлекать, несовершеннолетних, в эти действия. Пусть Навальный вовлекает от 18 и старше! Меня он пусть вовлекает, маму твою, но не тебя! Права не имеет! Это — противоправные действия! Вовлечение несовершеннолетних — это также, как, эээ, сексуальное насилие! А это называется — моральное насилие над несовершеннолетними. Одурманивание. Околпачивание, и так далее. (обращается к маме, понижая голос) Ну, я вижу он там сильно у вас… А че же вы раньше как бы не забили тревогу в школе?

Мать. Нет, я знала про вот эти вот ее, ну я вообще, ну, как бы, никогда в такие ситуации не, не это…

Директор. Так школа для этого и существует!

Мать. Я даже не знала, как мне вообще, что делать с этим…

Директор. Беседовать.

Мать. Беседовать — я беседовала.

Директор. Просто не убедите — будет плохо. И вам, и ей.

Мать. Ну мы даже это самое, там, не то чтобы… Там мы очень много беседуем, и постоянно практически, с ребенком…

Алина. Но у меня есть своя точка зрения. Я ее отстаиваю.

Директор. Отстаивай.

Алина. Я ее и отстаиваю.

Директор. Но ты не имеешь права участвовать ни в каких пикетах, ты меня не слышишь? Ни в какой агитации.

Алина. Где так написано?

Директор. Ты несовершеннолетняя.

Классный руководитель. Алин, вот я сейчас слышу все, что ты говоришь. Вот ты говоришь, как участник какой-то секты.

Директор. Совершенно верно!

Классный руководитель. Которой уже мозги все напрочь выветрили, и ничего дельного туда уже просто не заходит, один бред какой-то! Настоящие ценности растоптаны. Все. Мама тебе — никто и ничего. Ты будешь… Вляпаешься в эту ситуацию, отвечать за это будет мама, пока тебе нет 18. Понимаешь?

Директор. Пускай получит мама… Пускай получит! За противоправные действия. Смотри, ты, ммм, ты разве будешь сейчас голосовать?

Алина. Нет.

Директор. Голосуют когда?

Алина. С 18.

Директор. Вот с 18 лет и принимают участие в агитации. С 18 лет.

Алина. Ну скажите мне, где так написано?

Директор. В Конституции Российской Федерации!

Алина. Я там такого не видела.

Директор. Да почему, там… Права, юридические, наступают с 18 лет. Я не понимаю, как тебе еще объяснить. Пикет — это что, законная акция?

Алина. Ну да.

Директор. Кто тебе сказал глупость такую?

Алина. Ну ее согласовывают.

Директор. Вы не согласовали. Вам не разрешили. А вы пошли.

Алина. Нам никогда не разрешат.

Директор. Совершенно верно. А вы идете.

Алина. Но мы имеем право.

Директор. Не имеете!

Алина. Так написано в Конституции…

Директор. Не имеете право! А я тебе приведу еще один пример… Значит, такой умный, как ты… Нет, такой умный, как Егор, в Каталонии поднял народ на борьбу за отделение. За свободу и независимость. Народ, с ушами… с лапшой… И молодежь, вышли, на пикеты, с флагами махали, орали. Проголосовали за отделение. А он их кинул, убежал в другую страну. Просил политическое убежище. Так сейчас было? Это вот было три дня назад. Его оттуда в цепях выдали, вернули в государство, и посадили в тюрьму, а все остались с носом.

Классный руководитель. И все, а ему плевать было.

Директор. Теперь всех, кто участвовал, уволили с работы и так далее. Он их сагитировал и убежал. И у вас будет так. И отвечать он за это не будет. Вас, дураков. Поэтому… Ну, у меня нету времени. Я не знаю, с ней пусть разговаривают другие люди, но дела у вас плохие.