Девочка с розовым рюкзаком стоит на снегу перед школьным зданием, переминаясь с ноги на ногу. Рядом с ней мужчина в ушанке разговаривает по телефону. Другой, в спортивной куртке, просит оператора не снимать его, но женщина с камерой не слушает. Тогда ушанка предлагает пойти внутрь погреться. Он проходит в дверь первым, пропуская за собой девочку, а за ней — мужчину в спортивной куртке. Женщина с камерой идет за ними, но мужчина с силой захлопывает перед ней дверь. Камера опускается.

— Это что еще такое было?

— Секундочку!

Раздается истошный женский крик.

— Ты на кого налетела?

— Убери руки от меня!

— Я тебя посажу, поняла, ***** [черт]?

— Руки убери, я сказала! Ты не имеешь права!

— Капиталина Валентиновна, вы в своем уме? — спрашивает мужчина в ушанке.

— Я тебя посажу, поняла? — обещает другой.

— Не поняла!

— Плохо. Сейчас поймешь тогда. Не сейчас, а через 15 минут.

— Вы что делаете-то? Ребенок в панике!

— Это вы что собираетесь делать с ребенком?

— Это вы сделали. Исключительно вы. Придите, пожалуйста, в себя. Успокойтесь, — говорит ушанка.

Девочка стоит в слезах. Мимо проходят младшеклассники. Мужчина в ушанке просит не снимать ее.

— Пройдите, пожалуйста, в 15-ю школу, — вновь направляет на него камеру женщина.

— А мы где находимся?

— Мы не в 15-й, мы в предбаннике. Испугались?

— Кого?

— Ну, чтоб туда-то зайти. Значит, что-то делаете не то, раз туда боитесь. Иди, зайди в 15-ю школу, — обращается она к девочке.

— Нет, она не пойдет, потому что мы уже находимся внутри нее. Как можно зайти в 15-ю школу, находясь в 15-й школе? — разводит руками шапка-ушанка, преграждая путь женщине с камерой.

— Нет, мы в предбаннике находимся в этот момент. Иди.

Мимо снова проходят школьники. Один из мужчин хлопает за ними дверью. «Еще грозился меня в отделе изнасиловать господин Грачев. Очень умный человек. Одно дело сшил, непонятно, чего нервы трепал. И что мы сделали? Ничего не сделали. Доказательств нету. И сейчас приехал. Молодой, красивый стоит. Руки ломает. Да. Ручки, наверное, отсохнут после этого!» — говорит женщина, но на нее не реагируют. Когда она пытается направить камеру на девочку, шапка-ушанка закрывает ее своей спиной.

— Глядите, не дает ребенка снимать, следователь.

— А зачем вам его снимать? Вы его не видели?

— В таком состоянии я своего ребенка еще не видела.

— Я тоже не видел.

— А до этого состояния вы довели моего ребенка. Только вы.

На этом запись обрывается. Сейчас лишение свободы грозит и запечатленной на ней 14-летней девочке, и женщине с камерой — ее 39-летней матери.

Банда: отпечаток и показания детей

В августе 2016 года школьнице из Новомосковска Тульской области Таисии Альшевской исполнилось 14 лет. В новом учебном году она решила пойти на курсы дополнительного образования при колледже МВД. Вскоре после первого сентября во дворе дома, где школьница жила с мамой и двумя сестрами, кто-то ограбил квартиру. Через пару недель матери Таисии Капиталине позвонила школьный психолог и пригласила беременную третьим ребенком женщину на встречу. «Я спросила, какая причина. Она сказала, что пришли милиционеры, опрашивают моих детей. Я говорю: "Вы не имеете права без меня опрашивать. Почему это происходит вообще? — Ну, я вам причину не могу озвучить, вы придите, пожалуйста". Я говорю: "Не приду, пока причину не назовете". Она: "Ну, тогда мы без вашего участия с ними поговорим". Я сказала, что не имеют права, но она бросила трубку. Дети ближе к вечеру пришли с учебы, я спросила, что там случилось. Говорят, приходили милиционеры, говорили про какую-то квартиру, которую обокрали. И чего? А мои говорят, что они про эту квартиру даже ничего не знают. Ну и вроде бы на этом мы закончили, я закрыла на это глаза», — вспоминает она.

Еще через два месяца следователь по особо важным делам следственного отдела по Новомосковску управления СК Тульской области Князев позвонил Альшевской и пригласил ее на допрос вместе с двумя дочками: Таисией и 12-летней Настей. На этот раз женщина согласилась прийти. «Нас допросили — двоих детей моих и двоих чужих. Я узнала, что обокрали квартиру, двушку, четыре девочки. Мои говорят, что они вообще не заходили туда, и не знают, где эта квартира. А другие девочки — они из неблагополучной семьи, одна на учете в психдиспансере, другая — ну, шустрая такая как бы очень, гиперактивная. Они с моими дочками знакомы, но не дружили. И вот эти другие две девочки, они свалили всю вину на мою 14-летнюю. Потому что ей уже 14 лет. Они говорили, что она нашла ключи, что знала, где квартира, знала, где лежат деньги — видимо, у нее третий глаз есть. Когда их следователь стал опрашивать, они говорили, что они заходили в квартиру, и что это они выносили деньги. Но 14-летняя моя, она якобы организовала это все — на эту квартиру навела, вытащила ключи там у кого-то, открыла дверь. Потом нас несколько раз вызвали, допрашивали, днем и ночью звонили, приглашали чуть ли не ежедневно, и говорили, что моя в этой квартире была, что нашли там следы ее. А она говорит, что она там не была, ни одного дня, что даже мимо не проходила», — рассказывает Капиталина.

В ходе допроса выяснилось, что еще 31 октября Таисия стала единственной подозреваемой по уголовному делу, возбужденному по пункту «а» части 3 статьи 158 УК (кража группой лиц по предварительному сговору с незаконным проникновением в жилище; наказание предусматривает до пяти лет лишения свободы). На тот момент, вспоминает ее мать, в деле практически не было материалов, за исключением рапорта об обнаружении признаков преступления, протокола осмотра квартиры, заявления, согласно которому 52-летняя потерпевшая Глазунова просила «привлечь к уголовной ответственности неустановленное лицо, которое 10 сентября 2016 года в период с 15:15 до 17:00 похитило из указанной квартиры денежные средства в сумме 4 950 рублей», причинив женщине, по ее мнению, значительный ущерб.

На допросе девочка показала, что не имеет отношения к краже. По словам Таисии, в тот день около 15:00 она вместе со своей сестрой Настей вышла погулять во двор, где встретила знакомую, 13-летнюю Полину Петрову (имена Полины и других несовершеннолетних свидетельниц изменены в соответствии с законом о СМИ), которая гуляла с собакой. Через 15 минут Полина сказала девочкам, что скоро во двор выйдет еще одна школьница, Валя Бурыгина. Поскольку та задерживалась, Петрова предложила зайти за ней. Вместе девочки пошли на детскую площадку, где находились еще около 40 минут. Наконец, выйдя на улицу, рассказывала Таисия следователю, Бурыгина сказала, что хочет зайти за неким мальчиком. Сестры согласились пойти вместе с ней. «[Когда мы подошли к подъезду], Петрова сказала, что у нее есть ключи от домофона. [Мы] спросили у нее, откуда эти ключи. На это она ответила, что нашла их на площадке. […] После чего Петрова открыла дверь подъезда ключом от домофона, и мы все зашли в подъезд. [Там] Бурыгина сказал мне и [моей сестре], чтобы мы оставались на первом этаже и с ними не поднимались, так как молодой человек нас не знает. [Мы послушались], а они поднялись выше, на третий или четвертый этаж. Я слышала, как наверху открылась дверь, но никаких разговоров при этом не слышала. [Их] не было около 10 минут. [Затем] они спустились к нам и сказали, что молодой человек не выйдет гулять. После этого мы вышли из подъезда», — говорилось в показания Альшевской. По словам Таисии, спустя какое-то время Бурыгина предложила сестрам пойти в детский парк, чтобы покататься на аттракционах, пообещав заплатить за них. Девочка говорила, что видела в руках у подруги 500 рублей — когда та зашла в магазин и купила газировку.

Если показания сестры Таисии полностью соотносятся с ее словами, то в протоколах допросов Бурыгиной и Петровой излагается уже другая версия, согласно которой 10 сентября Петрова встретилась с сестрами Альшевскими, и те рассказали, что «нашли какие-то ключи». Через некоторое время девочки якобы предложили пойти вместе с ними в квартиру и «что-нибудь украсть там». «Я согласилась, так как тоже хотела найти деньги и украсть их. После чего мы сразу же подошли к подъезду № 4, Таисия достала ключи и открыла дверь подъезда. […] Затем Альшевские, кто именно из них, я не помню, стали пытаться вставить во входные двери квартир найденные ими ключи. Мы начали с первого этажа и поднялись до пятого […] Найти квартиру мы не смогли, поэтому вышли из подъезда, [после чего Альшевские попросили позвонить Бурыгиной], чтобы предложить ей совершить кражу вместе с нами. [В ходе телефонного разговора та согласилась, но долго не выходила на улицу. Тогда мы вернулись и снова попытались найти квартиру. Оказалась, что она расположена на втором этаже]. Сначала Таисия открыла одну дверь, а потом вторую. В квартиру мы не заходили, но там никого не было, так как было тихо. Настя Альшевская позвонила в звонок, но никто не ответил. Убедившись, что ключи подошли и в квартире никого нет, Таисия закрыла двери на замок», — говорилось в показаниях Петровой. Затем подруги вновь вернулись к подъезду Бурыгиной, говорилось в протоколе ее допроса, дождались девочку, объяснили, что уже нашли нужную квартиру, и пошли обратно в подъезд. По словам Полины, вернувшись, Таисия открыла дверь, поднялась на второй этаж, зашла в квартиру, прошла на кухню и стала обыскивать помещение. «Я и Бурыгина стали открывать шкафы и тумбочки в поисках денег. […] Я осматривала сумку, которая висела на шкафу справа при входе в квартиру. […] В одном из отделений я нашла кошелек. […] В нем лежали деньги в сумме 4 900 рублей. [Я сказала об этом девочкам], после чего мы сразу же выбежали из квартиры. Деньги находились у меня», — рассказывала Петрова следователю. По ее утверждению, после этого подруги зашли за угол дома, где она разделила добычу поровну на четверых.

Несмотря на то, что Петрова и Бурыгина признают, что совершали преступление, единственной обвиняемой по уголовному делу оказалась Таисия — к моменту кражи из всей компании ей одной исполнилось 14 лет. Согласно постановлению о привлечении в качестве обвиняемой, 3 сентября потерпевшая Глазунова обронила связку ключей от своей квартиры, которую нашла несовершеннолетняя Таисия. После этого, говорится в документе, у девочки, «желающей обогатиться преступным путем и извлечь для себя материальную выгоду, возник преступный умысел на совершение тайного хищения имущества, находящегося в квартире, ключи от которой она нашла, группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище». Согласно постановлению, Таисия предложила совершить преступление своей сестре Насте и Петровой, которые «вступили в предварительный преступный сговор» с ней. Реализуя умысел, девочки нашли нужную квартиру «путем подбора», связались с Бурыгиной и предложили ей поучаствовать в краже. В период с 15:51 до 15:54 четверо девочек, «преследуя корыстные цели, убедившись, что в квартире никого нет, воспользовавшись тем, что за их действиями никто не наблюдает», открыли входные двери, «обнаружили в сумке денежные средства в сумме 4 950 рублей, принадлежащие Глазуновой, и похитили их», после чего «скрылись с места преступления и распорядились ими по своему усмотрению, разделив между собой». «Таким образом, [Бурыгина, Альшевские и Петрова], действуя совместно и согласованно, причинили Глазуновой ущерб в размере 4 950 рублей. 31 октября в отношении [Бурыгиной, Анастасии Альшевской и Петровой] отказано в возбуждении уголовного дела […] в связи с недостижением последними возраста привлечения к уголовной ответственности. Таким образом, Альшевская Таисия совершила кражу, то есть хищение чужого имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище», — объясняется в документе.

Как говорит правозащитник Лев Сладких, который бесплатно оказывает Таисии юридическую помощь, доказательств, подтверждающих показания Бурыгиной и Петровой, в деле лишь два. Одно из них — протокол осмотра видеозаписи с камеры наружного наблюдения во дворе дома, согласно которому обвиняемая заходила в подъезд номер №4 дважды: с 15:38 до 15:48 вместе с сестрой и Петровой и с 15:54 до 15:57 вместе с сестрой, Петровой и Бурыгиной. При этом в протоколе осмотра записи, объясняет юрист, не зафиксировано, ни кто входил в подъезд первым, ни в каком порядке. Другим доказательством стала экспертиза отпечатков пальцев. Согласно ее результатам, в квартире на шкафу-стенке в коридоре был обнаружен отпечаток Насти Альшевской, а на наружной поверхности входной двери — один отпечаток пальца Таисии. Три следа рук в квартире оказались непригодными для идентификации, а один след на внутренней поверхности двери не принадлежал ни одной из девочек, заключили эксперты. «То есть получается, что для того, чтобы дочку мою крайней оставить, хватило лишь слов двух других девочек, которые из-за возраста не могли быть признаны обвиняемыми, одного отпечатка пальцев и подтверждения того факта, что она заходила в подъезд. Никаких других доказательств в деле нет», — объясняет мать Таисии.

Дочь: стационар и взрослые соседи по палате

В ходе предварительного следствия Сладких предложил провести психолого-психиатрическую экспертизу, чтобы выяснить, не было ли у Таисии отставания в развитии, в том числе — не связанного с психическим заболеванием. По его мнению, это могло бы убедить суд, что девочка, которой исполнилось 14 лет за месяц до пропажи денег, не должна понести ответственности — как и ее младшие подруги. «Ведь возраст — это не только календарное понятие, это прежде всего поведенческие особенности. Заводилы, призывающие к определенным действиям, бывают и среди 13-летних, и среди 12-летних, так почему ответственность должна нести 14-летняя, но тихая девочка, которая училась и ничего за свою жизнь никогда не воровала?» — размышляет правозащитник. Однако следователь Князев расширил ходатайство о проведении амбулаторной экспертизы с трех вопросов, которые касались лишь психологического возраста девочки, до 15. В результате эксперты вынесли постановление: провести столь тщательное исследование можно только в условиях стационара.

26 января 2017 года Новомосковский городской суд Тульской области вынес решение о проведении в отношении обвиняемой комплексной стационарной психиолого-психиатрической экспертизы в клинической психиатрической больнице №1 имени Каменева. На следующий день следователь Князев написал заявление, в котором говорилось, что мать девочки «всячески пытается избежать наказания ее дочери, в том числе попытками затянуть следствие», поэтому для «сопровождения по уголовному делу, а также пресечения возможных провокаций, нарушений общественного порядка, возможного воспрепятствования осуществлению предварительного следствия и проведения процессуальных действий со стороны Капиталины Альшевской во время сопровождения ее дочери на место проведения экспертизы» необходимо выделить оперативного сотрудника. Им оказался капитан полиции Грачев — тот самый мужчина в спортивной куртке из видео, конфликт с которым на школьном крыльце Капиталине удалось снять на камеру.

Клиническая психиатрическая больница №1 имени Каменева. Изображение: Google

Как вспоминает мать девочки, после того, как суд направил Таисию в стационар, у нее было 10 дней на обжалование этого решения, однако уже через три дня следователь явился в школу и сказал, что повезет девочку в больницу. «Она мне отзвонила, мне пришлось бросить грудного ребенка. Приехала туда на такси, а их там двое — следователь и еще один, оперуполномоченный. Они меня к девочке не подпускают. Я не могла ее ни обнять, ни тронуть за руку. Где-то это происходило все минут 30, они меня от нее отгоняли, отпихивали, другой оперуполномоченный, — видимо, у него нервы были на пределе уже — он меня схватил за правое плечо и прижал к стенке внутри предбанника перед дверью школы. Он у меня на плече отпечатки от руки оставил, в этот же день проявились. Следователь или другой мужчина, опер, вызвали они наряд ППС. Приехали полицейские и нас запихнули в машину и увезли в больницу», — вспоминает Альшевская.

В больнице имени Каменева Таисия была единственным ребенком: в других палатах содержались взрослые обвиняемые, в отношении которых была назначена стационарная психолого-психиатрическая экспертиза. С другими обитателями больницы девочка виделась каждый день на прогулках. По ее словам, через 12 дней к ней в палату положили женщину, которая рассказала, что обвиняется в убийстве. «Она пырнула ножом подругу, рассказала мне об этом. Меня вызывали к психологу, к психиатру, еще там была какая-то ЭКГ, я сдавала всякие анализы. Со мной чуть-чуть грубо, может быть, обращались. Говорили иногда, что я там навсегда останусь. Психолог так говорила, когда я в самом начала пришла, что на 30 дней я тут останусь. А я еще была без телефона, с мамой не могла связаться. Сказали, что просто нельзя. Нас выпускали в зал, в коридор. Там были все эти люди, все пациенты. Нас выгоняли из палат, хотя я не хотела, и я там с ними, получается, была единственный ребенок», — говорит девочка.

Таисию выпустили из больницы спустя 16 дней. Все это время мать школьницы не могла с ней увидеться — врачи разрешали лишь передачи. По словам правозащитника Сладких, выпустили девочку только благодаря обжалованию решения Новомосковского суда: «В решение не был указан срок ее пребывания [в стационаре], поэтому каждый начал понимать это постановление так, как ему угодно. В областном суде судьи поопытнее, и они уже стали звонить в диспансер, выяснять, сколько нужно ее там держать. После этого звонка ее там еще один день продержали и выпустили. Если бы не вмешательство судьи, то неизвестно, сколько бы она там еще пробыла».

Однако для уголовного дела в отношении Таисии пребывание в стационаре оказалось бессмысленным: эксперты подтвердили, что девочка могла отвечать за свои действия и поступала сообразно своему календарному возрасту. «Заключение само по себе, на мой взгляд, законодательству не соответствует. Здесь в феврале месяце министр здравоохранения утвердила приказ о проведении таких экспертиз, а они даже не сослались на него, сослались на какую-то учебную литературу только. Экспертиза отказалась ответить на самый важный пункт, про отставание, потому что якобы она полностью взрослая уже была. Девочка полностью отрицает те обстоятельства, которые изложены в экспертизе. Ну например, там написано, что она играла в шахматы в больнице с детьми и обыгрывала взрослых подростков. Но там не было детей вообще! Она же во взрослом отделении лежала, так что это полное вранье», — объясняет Сладких.

Мать: загиб руки и боль капитана Грачева

27 февраля 2017 года уголовное дело было возбуждено и в отношении матери Таисии. Согласно постановлению старшего следователя следственного отдела по Новомосковску управления СК по Тульской области Степина, 31 декабря — в день, когда девочку забирали в больницу — Капиталина Альшевская, «будучи недовольной законными действиями» капитана Грачева «по обеспечению соблюдения общественного порядка и пресечению возможного воспрепятствования осуществлению предварительного следствия и проведения процессуальных действий», нанесла ему «удар кулаком руки в затылочную область головы и удар ногой в область правой голени», причинив «физическую боль», а также «повреждения в виде ушиба мягких тканей, подкожной гематомы затылочной области и кровоподтека на правой голени», которые, однако, «не повлекли вреда здоровью».

На допросе капитан Грачев рассказал, что в тот день он уведомил законного представителя Таисии — ее мать — о том, что девочка будет доставлена в больницу, и попросил ее прибыть по указанному адресу. Однако женщина «в категорической форме отказалась проследовать к месту проведения экспертизы, сославшись на обжалование судебного решения о помещении дочери в стационар», «стала вести себя неадекватно», говорила, что действия полицейских незаконны, и не выполняла их требования. «В связи с этим следователем было принято решение о вызове сотрудников ППС для доставления Альшевских к месту проведения экспертизы. После этого Альшевская Капиталина включила мобильный телефон и стала снимать на видео все происходящее. [Ожидая наряда], Альшевской было предложено пройти в помещение школы для обогрева. [Несовершеннолетняя] позвонила в звонок школы, после чего дверь открылась. Следователь помог несовершеннолетней открыть дверь, после чего она вошла в помещение тамбура. За следователем зашел я. […] Когда я зашел в помещение, входная дверь за мной закрылась, так как я не стал ее придерживать, потому как решил, что Альшевская Капиталина придерживает указанную дверь. Через мгновение я услышал, как дверь открылась, и почувствовал физическую боль в области головы. [Тогда я] применил силу в отношении Альшевской Капиталины, применив в отношении нее загиб руки за спину […] Своими действиями Альшевская причинила мне физическую боль, а также попыталась подорвать авторитет правоохранительных органов», — говорится в показаниях потерпевшего.

В материалах дела в отношении Альшевской главным доказательством стала видеозапись, сделанная ей самой. В отличии от обвиняемой, следователь уверен, что на ней видно момент удара. «Затем видно, как Альшевская, осуществляющая видеозапись, приближается вплотную к Грачеву, после чего наносит удар в область затылка Грачева. При этом слышен глухой звук удара, далее слышен громкий крик Альшевской, возгласы возмущения со стороны Грачева, а так же видно, что Грачев применяет в отношении нее физическую силу», — описывает он этот момент в протоколе осмотра записи.

26 февраля 2017 года следователь следственного отдела по Новомосковску управления СК по Тульской области вынес решение по заявлению Альшевской о превышении должностных полномочий с применением насилия со стороны капитана Грачева. По словам женщины, препятствуя ее входу в школу, оперативник попытался закрыть дверь изнутри и нанес ей кулаком сильный удар в область солнечного сплетения, когда она попыталась придержать дверь. После того, как она все же протиснулась внутрь, рассказывала Альшевская, Грачев стал выталкивать ее, а затем вывернул руку за спину и прижал лицом к стене. В подтверждение своей версии Капиталина принесла справку из травмпункта, зафиксировавшую у нее кровоподтеки правого плеча, причиненные ударными действиями тупых твердых предметов, и ушиб теменной области. Однако судмедэксперты заключили, что эти повреждения «не подтверждаются объективными данными», в отличие от повреждений, зафиксированных на теле Грачева. Следователь заключил, что доводы Альшевской о неправомерных действиях оперативника «объективного подтверждения не нашли». «Следствие полагает, что Альшевская Капиталина, воспринимая помещение обвиняемой Альшевской Таисии [в стационар] как нечто противоправное, пытается тем самым освободить свою дочь от уголовной ответственности за совершение тяжкого преступления. Доводы о применении к ней необоснованной физической силы опровергаются показаниями Грачева и следователя Князева», — говорится в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела.

Сама Альшевская была привлечена в качестве обвиняемой по части 1 статьи 318 УК 27 марта 2017 года. Вскоре ее дело будет передано в суд. Вероятно, оно будет рассматриваться параллельно с делом об ограблении квартиры, в котором обвиняется ее дочь. По словам Сладких, судья не скрывает обвинительного уклона процесса: ходатайства защиты не удовлетворяются, а потерпевших и несовершеннолетних свидетельниц в суде не допрашивают — вместо этого зачитываются их показания, данные на следствии.