Волгоградский расстрел. Досудебное соглашение

21 сентября 2015 года, ночь, кафе «Франтэль» на улице Качинцев в Волгограде. У деревянной вывески останавливаются «Жигули» четырнадцатой модели с шашечками на крыше. Приехавший по вызову таксист пытается объяснить компании, отмечавшей в заведении свадьбу своего приятеля, что всем шестерым в салоне не хватит места. Завязывается драка.

Подвыпившие молодые люди разбивают камнем лобовое стекло. Таксист набирает номер своего брата и просит его приехать на место, чтобы помочь разобраться. Тот, в свою очередь, звонит с просьбой о помощи другу — 23-летнему Антону Брулеву.

Он соглашается. Молодой человек надевает красную спортивную кофту, берет пистолет ТТ с 13 патронами, спрятанный на лестничной клетке, и дожидается брата таксиста. Тот заезжает за приятелем на «Ладе Приоре».

Через 13 минут «Приора» останавливается напротив кафе «Франтэль». Двое перебегают дорогу и бросаются к «четырнадцатой» с разбитым стеклом. Родственник водителя с кулаками кидается на мужчин, толпящихся возле машины. Брулев, кажется, собирается последовать его примеру, но на полпути останавливается.

Он достает из-под красной кофты пистолет, снимает оружие с предохранителя и стреляет в троих обернувшихся ему навстречу молодых людей — по выстрелу в каждого. За этим следует один неприцельный выстрел в сторону эпицентра потасовки. Потом Брулев подходит ближе к оппонентам таксиста, стреляет четыре раза, перезаряжает ТТ и нажимает спусковой крючок еще трижды.

Те, кто в состоянии стоять на ногах, разбегаются в разные стороны. Брулев прячет оружие под кофту, перебегает к припаркованной на противоположной стороне улицы «Приоре» и уезжает.

Двоим участникам конфликта пули попали в бедра, еще двоим — в плечи, а пятому прошла насквозь через кисть руки. Раненных увозят в больницу. Меньше остальных везет 22-летнему спортсмену Яну Клюшину — от ранения в грудную клетку он умирает на месте. Расстрел занимает не больше минуты.

Судебное разбирательство по делу об инциденте у кафе «Франтэль» пройдет за два заседания. Вероятно, минимальным будет и наказание, которое судьи назначат 23-летнему лейтенанту полиции Антону Брулеву, признавшему свою вину и заключившему соглашение со следствием.

Брулева задержали спустя несколько часов после перестрелки. Через двое суток Центральный районный суд Волгограда избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу, а на следующий день прошли похороны убитого спортсмена Клюшина. Еще через неделю молодому полицейскому предъявили обвинение в убийстве (часть 1 статьи 105 УК), покушении на убийство двух или более лиц (часть 3 статьи 30, пункт «а» части 2 статьи 105 УК) и незаконном ношении оружия (часть 1 статьи 222 УК): пистолет ТТ, из которого Брулев расстрелял оппонентов, не был зарегистрирован. Если верить показаниям самого полицейского, он «нашел» его на улице еще три года назад.

Согласно материалам дела, Брулев признал свою вину уже в первые дни после задержания: его опознали все участники конфликта, а выстрелы попали в кадр камер наружного наблюдения.  Орудие убийства полицейский сдал, чтобы избежать наказания по статье 222 УК — вступившие в силу в 2014 году поправки к ней предусматривают освобождение от ответственности для лиц, добровольно сдавших оружие.

Следствие по делу Брулева длилось недолго — в марте 2016 года было готово обвинительное заключение, и стороны приступили к ознакомлению с материалами. Из них родственники убитого спортсмена и его раненные приятели узнали, что рассчитывать на строгое наказание для полицейского не стоит, поскольку у следователя, суда и прокурора не нашлось возражений против соглашения о сотрудничестве, заключить которое просила защита обвиняемого.

«По какой-то причине они решили минимизировать ответственность для полицейского, который убил одного человека, а мог бы убить шестерых и больше. По каждому из преступлений его ждет наказание вдвое меньше, чем если бы он шел через признание вины в общем порядке», — говорит адвокат Андрей Сабинин, представляющий интересы одного из потерпевших по инициативе правозащитной организации «Агора».

Полицейский подал ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве лишь 18 декабря прошлого года — через три месяца после ареста и признания вины. Следователь дал согласие уже через три дня, обосновав свое решение тем, что после заключения соглашения Брулев сможет «подтвердить в полном объеме обстоятельства совершенных им преступлений». При этом в постановлении говорится, что если обвиняемый выполнит это свое обещание, смысл которого адвокату Сабинину до конца не ясен, следственные органы полагают возможным применение в отношении Брулева статей 62, 64 и 73 УК — «Назначение наказания при наличии смягчающих обстоятельств», «Назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление» и даже «Условное осуждение».

Еще через четыре дня первый зампрокурора Волгоградской области, государственный советник юстиции третьего класса Руднев удовлетворил ходатайство полицейского. «В своем ходатайстве […] Брулев обязался содействовать в полном изобличении и уголовном преследовании себя, а также оказать содействие в поиске орудия преступления, других вещественных доказательств. Учитывая, что сведения, сообщенные Брулевым, имеют большое доказательственное значение по делу, проверив доводы заявителя, […] изучив материалы уголовного дела, нахожу необходимым заявленное ходатайство удовлетворить», — сказано в подписанном Рудневым документе. Соглашение было заключено в тот же день.

С этого момента наказание Брулеву не могло превышать половины от максимального. Если до вынесения прокурором постановления о соглашении ему грозило 15 лет по статье об убийстве и столько же — по статье о покушении на убийство двух или более лиц, то теперь суд не может назначить ему больше 7,5 года по каждой из этих статей. На прошедшем в минувшую пятницу заседании прокурор уменьшил и этот срок, запросив для Брулева по обеим статьям по семь лет и три месяца лишения свободы и в совокупности оценив преступления, совершенные полицейским, в 11 лет общего режима.

На том же заседании адвокат Сабинин потребовал вернуть дело в прокуратуру, заявив, что обвинительное заключение было составлено с нарушениями, однако судья ему отказал. «По моему мнению и по мнению представителя погибшего спортсмена, досудебное соглашение вообще не должно было заключаться, потому что преступление было совершено Брулевым единолично, в чем он сам признался на стадии следствия. Досудебные соглашения нужны, когда один из участников преступления сообщает о преступных действиях соучастников, изобличает их. То есть он никаких новых обстоятельств следствию не сообщил, и для чего заключение соглашения нужно — непонятно. К тому же УПК прямо запрещает проводить особый порядок рассмотрения дела в случае, если обвиняемый не изобличает соучастников преступления. Как можно расценивать поведение заместителя прокурора области, который не может не знать, что существует норма закона, не позволяющая применять досудебное соглашение, и при этом он ее применяет?» — рассуждает Сабинин.

По мнению адвоката, такое решение представителя надзорного ведомства может говорить о возможной «коррупционной составляющей, кумовстве или личных отношениях с посудимым или его семьей» — обвиняемый приходится сыном Елене Брулевой, начальнице волгоградского отдела участковых с 20-летним стажем работы в органах внутренних дел. Согласно сайту МВД, «в настоящее время» это подразделение возглавляет другой человек — майор Александр Александрин. Как утверждает Сабинин, в кулуарном разговоре прокурор сообщил, что ранее подобных досудебных соглашений — с одним обвиняемым, изобличающим лишь самого себя — он не заключал.

Адвокат отмечает, что в этом случае потерпевшие становятся процессуально бесправными, поскольку для участия в процедуре заключения соглашения их не вызывают, а о самом постановлении они узнают лишь на стадии ознакомления с материалами дела — когда обжаловать его уже нельзя.

Оглашение приговора Брулеву состоится в понедельник, 11 апреля.

Антон Брулев. Фото: Андрей Сабинин

Дело Выржиковского. Апелляция и кассация

В июне прошлого года городской суд Санкт-Петербурга отказал в удовлетворении иска матери погибшего пять лет назад Дениса Выржиковского. Женщина требовала от министерства финансов 2 млн рублей, считая, что государство не может быть непричастно к смерти ее сына. Люди, которые, по мнению заявительницы, нанесли ему смертельные травмы, находятся на свободе. За прошедшие пять лет суды четырежды переписывали приговор по делу о смерти Выржиковского, оставляя неизменной лишь его фабулу.

29 октября 2010 года начальник отдела по борьбе с имущественными преступлениями УВД по Московскому району Санкт-Петербурга Илья Гальчук получил информацию о краже из квартиры пенсионерки. По подозрению в совершении этого преступления была задержана Нина Сотина, которая в ходе допроса указала на свою соучастницу Ольгу Зверькову и назвала ее адрес. Гальчук поручил своим подчиненным Дмитрию Ситникову и Александру Саенко задержать женщину. Полицейские припарковали машину рядом с ее домом и стали ждать, когда Зверькова выйдет из квартиры. Наблюдение растянулось на целые сутки; Ситников позвонил Гальчуку и попросил прислать смену; вскоре позицию у дверей подозреваемой заняли другие оперативники — Руслан Ишталов, Игорь Семенов и Сергей Лучутенков. Когда Зверькова выглянула на лестничную клетку, ее задержали. Зайдя в квартиру женщины, милиционеры увидели ее гражданского мужа — Дениса Выржиковского. Обоих сковали наручниками, изъяли паспорта, позвонили Гальчуку, а затем погрузили пару в служебную машину, на которой начальник отдела приехал на место задержания. Сначала допросы задержанных велись в помещении УВД по Московскому району, затем — в 12-м отделении милиции.Утром 2 октября Выржиковского с многочисленными травмами увезли оттуда на машине скорой помощи. Через восемь дней он скончался в больнице.

В ходе следствия и судебного процесса Зверькова рассказывала, что при задержании оперативники отобрали у нее ключи, самостоятельно открыли дверь в квартиру и провели обыск, не предъявляя каких-либо документов. При этом женщина признает, что сразу поняла, в чем причина визита милиционеров: кража небольшой суммы у пенсионерки, в квартиру которой она проникла, представившись сотрудником энергосбыта, совершенная Зверьковой по примеру ее подруги Сотиной. 

В УВД Зверькову завели в актовый зал, а Выржиковского — в один из соседних кабинетов. Допросом задержанной занимался оперативник Ситников — по ее словам, он нанес ей не менее десяти ударов по затылку и лицу. Зверькова не сознавалась, и к допросу присоединился  Гальчук: он ударил женщину сапогом под колено и надавил ей ногой на живот. Зверькова находилась на третьем месяце беременности, но испугавшись, не сказала об этом милиционерам. Во время допроса, уверяет Зверькова, она слышала крики отца своего ребенка — из соседнего кабинета доносился голос Выржиковского: «Не надо! Не надо!»

«Через несколько часов после того, как ее избил Ситников, один из сотрудников милиции вывел ее из комнаты в коридор, а через две-три минуты вывели Выржиковского, на лице у которого она увидела большую гематому в области левого глаза, на руках у него были наручники в положении спереди», — так показания Зверьковой цитируются в материалах дела. Затем оперативники вывели пару на улицу и посадили в автомобиль, чтобы к двум часам ночи привезти в 12-й отдел милиции. Там с задержанных сняли отпечатки пальцев, оформили «какие-то документы», содержанию которых Зверькова внимания не уделила, и развели по разным камерам.  

Наутро, вспоминает женщина, сидевший в соседней клетке Выржиковский вскрикнул от боли. Через десять минут его увезла скорая. Зверьковой запомнилось, что на локте у него была кровь. 3 октября женщина вернулась домой — ее отпустили. Узнав, что Выржиковский находится в 26-й городской больнице, она попыталась попасть к нему, но врачи не пустили посетительницу из-за тяжелого состояния пациента. Однако в палату удалось попасть его матери. «[Она видела] синяки под глазами, отечное лицо, грудная клетка в синяках, гипс на руке, гематомы на голове. [При общении с ней] он сказал, что его избили в милиции, и он постоянно говорил: «Меня избили в милиции». 

«[При этом он] узнавал ее и адекватно отвечал на ее вопросы, а потом, когда состояние ухудшалось, в бессознательном состоянии повторял: «Не надо, лучше в тюрьму, отправьте меня в тюрьму»,— показала мать задержанного.

10 октября Выржиковский умер в больнице. 16 февраля следующего года у Зверьковой родилась от него дочь.

Когда о гибели задержанного стало известно, все подчиненные Гальчука ушли на больничный. Через пять дней после смерти Выржиковского четверо подозреваемых — 23-летний Ишталов, 32-летний Саенко, 23-летний Ситников и 26-летний Гальчук — были задержаны и арестованы. Двоих их коллег — 22-летнего Лучутенкова и 29-летнего Игоря Семенова — отпустили под подписку о невыезде.

9 ноября 2012 года Московский районный суд Санкт-Петербурга вынес первый приговор в отношении экс-милиционеров. Гальчук и Ситников были признаны виновными в причинении тяжких телесных повреждений Выржиковскому, повлекших его смерть (часть 4 статьи 111 УК), превышении должностных полномочий с применением насилия в отношении Зверьковой (пункт «а» части 3 статьи 286 УК); необоснованное использование наручников стало еще одной строкой вердикта — превышение полномочий с применением спецсредств (пункт «б» части 3 статьи 286 УК). Остальные оперативники были признаны виновными только в превышении должностных полномочий с применением насилия. Находившиеся под подпиской о невыезде Лучутенков и Семенов были осуждены условно, а Ишталов и Саенко получили по два года общего режима и были отпущены из-под стражи в зале суда — с учетом времени, проведенного ими в СИЗО. Позже, утверждая, что их мнение по поводу произошедшего в октябре 2010-го не хотят слышать ни в одной инстанции, бывшие милиционеры обратились в издание «Фонтанка.Ру», чтобы через СМИ заявить о своей непричастности к трагедии.

8 мая 2013 года Санкт-Петербургский городской суд в кассационной инстанции отменил приговор по процедурным основаниям — указав на ошибки и неточности, которые допустил районный суд, и попросив их исправить. Дело было направлено на новое рассмотрение в тот же Московский районный суд, но в другом коллегиальном составе. На этот раз процесс занял больше года —  второй приговор был оглашен 26 марта 2014 года. Двое обвиняемых, содержавшиеся под стражей — Гальчук и Ситников — получили по восемь лет строгого режима. Наказание для остальных фигурантов дела осталось прежним. Однако спустя полгода — когда о деле, когда-то гремевшем в федеральных изданиях, уже почти забыли — приговор был вновь изменен городским судом Санкт-Петербурга, на этот раз в апелляционной инстанции. Согласно последней редакции вердикта, Гальчук и Ситников были оправданы в части причинения тяжких телесных повреждений Выржиковскому с правом на реабилитцию. Таким образом, за ними осталось лишь превышение полномочий с применением насилия в отношении Зверьковой, а в отношении Выржиковского — с применением спецсредств. За это суд назначил Ситникову пять лет и один месяц общего режима, а его начальнику Гальчуку — четыре с половиной года. Через несколько месяцев оба освободились из мест лишения свободы с учетом срока, отбытого в СИЗО.

Из состава действий остальных оперативников суд исключил применение насилия, оставив лишь незаконное применение наручников при задержании потерпевших. Действия Саенко и вовсе были переквалифицированы на менее тяжкую статью 285 УК (злоупотребление должностными полномочиями). Тем, кто два года назад успел побывать под стражей, апелляционная инстанция назначила сроки, не превышающие количество дней, уже проведенных ими в СИЗО. Остальные были приговорены к условному лишению свободы. Так менее чем через пять лет все оперативники, виновность которых в смерти Выржиковского пыталось доказать следствие, оказались на свободе. Дело о гибели задержанного было передано на доследование, но вскоре его приостановили.

«Дело по статье 111, которое было выделено в отдельное производство и отправлено в ГСУ по Санкт-Петербургу, следователь, к которому оно попало, в течение суток приняла и, не приобщив ни одного документа, не проведя никаких следственных действий, в этот же день вынесла постановление о приостановлении в связи  с неустановлением лиц, подлежащих привлечению к ответственности. И по этому постановлению мы обжаловали, прошли две инстанции, везде нам отказали. Скоро исследуем, есть ли основания для подачи в ЕСПЧ. Потому что все инстанции в России мы прошли — безуспешно», — объясняет адвокат Виталий Черкасов, представлявший интересы признанной потерпевшей матери Выржиковского. Юрист отмечает, что ни следствие, ни судебные инстанции никогда не спорили с тем, что Выржиковский получил травмы, приведшие к его смерти, либо в Московском УВД, либо в 12-м отделе милиции. «Смерть есть, виновные в превышении должностных полномочий над погибшим тоже есть, есть даже место, в котором погибший получил травмы. Но кто их нанес, суд уже никогда не скажет», — констатирует Черкасов.  

«Скорее всего, либо родственники обвиняемых, либо их начальники каким-то образом повлияли на вышестоящую инстанцию, и она просто рассмотрела это дело с позиции закона, когда все сомнения трактуются в пользу подсудимого. То есть в этот раз суд отработал так, как он должен работать в обычном режиме с обычными людьми. Часто сталкиваешься с таким — то, что не проявляется по отношению к обычным людям от судей, довольно хорошо срабатывает при процессах по должностным преступлениям», — предполагает адвокат.

«То есть тут судьи оценивают сотрудников как близких по духу людей, что и те и другие стоят, ну, на страже закона, полагают, что если пытали, то да, делали это из своего понимания служебных задач. Любой судья может понять любого сотрудника полиции, я в этом уверен», — добавляет он.

Денис Выржиковский

Дело Куличика. Облегченное обвинение

Петербуржский оперуполномоченный Амир Дациев обвинялся в совершении сразу нескольких преступлений — покушении на мошенничество, превышении полномочий, служебном подлоге и халатности. Однако по итогам судебного разбирательства ему удалось остаться на свободе.

Следствие установило, что около пяти часов вечера 28 марта 2014 года на улице Энгельса 30-летний Дациев незаконно задержал местного жителя Дмитрия Куличика, выходившего в этот момент из подъезда жилого дома. Полицейский, поджидавший молодого человека у двери, без долгих объяснений схватил его за руку, завел ее за спину задержанного, заставил его нагнуться и поднять с асфальта сверток со светлым порошкообразным веществом. Затем он надел на Куличика наручники и доставил его в 19-й отдел полиции по Выборгскому району. Там он вытащил из кармана куртки задержанного пакет, внутри которого, как оказалось, был героин.

Дациев потребовал, чтобы Дмитрий сознался в хранении наркотиков и, по словам самого задержанного, несколько раз ударил его. Полицейский обещал, что за 150 тысяч рублей он поможет молодому человеку избежать ареста в СИЗО. В восемь часов вечера Куличик позвонил своей матери и сообщил, что находится в полиции. Через полтора часа Ольга Куличик приехала в отдел, захватив с собой инсулин — у ее сына диагностирован сахарный диабет.

Войдя в кабинет оперуполномоченного, женщина обнаружила своего Дмитрия в обществе Дациева, последний сидел, закинув ноги на письменный стол. Вскоре задержанного увели. Оставшись наедине с Ольгой, Дациев объяснил, что ее сын попался с героином и, если семья молодого человека хочет видеть его на свободе, ей придется заплатить 150 тысяч рублей. Затем он продиктовал Ольге свой номер телефона и предложил позвонить, когда та соберет нужную сумму.

Против Куличика было возбуждено уголовное дело по факту незаконного хранения наркотиков в крупном размере (часть 2 статьи 228 УК). Кроме того, Дациев на двое суток отправил его в изолятор за употребление наркотиков (статья 6.9 КоАП). Затем он отпустил задержанного из ОВД, чтобы тот принес ему 120 тысяч рублей.

Оказавшись в безвыходном положении — таких денег у Куличиков не было — Дмитрий пришел домой и попытался покончить с собой. Молодого человека вытащил из петли отец, он же вызвал сыну скорую помощь. Медики оказали молодому человеку своевременную помощь и доставили его в больницу. По словам Ольги Куличик, после госпитализации сына ей на мобильный телефон неоднократно поступали звонки от людей, представлявшихся сотрудниками полиции. Они извинялись за инцидент с сыном и просили мать потерпевшего о неофициальной встрече. От встречи Ольга отказалась.

Узнав, что Куличик пытался покончить жизнь самоубийством, Дациев уволился из полиции и уехал на родину в Дагестан. Впоследствии экс-полицейский был объявлен в розыск, задержан и помещен в СИЗО.

Вину Дациева подтвердили несколько человек, в том числе его коллега, помощник участкового Кузнецов, который, как выяснилось, наблюдал за задержанием Дмитрия Куличика. Он видел, как Дациев заставил молодого человека поднять с земли полиэтиленовый сверток, применив физическую силу. Сам Кузнецов в задержании не участвовал, поскольку в этом «не было необходимости».

Свидетель Курылев, стажировавшийся в отделе полиции под руководством Дациева, пояснял, что оперуполномоченный был человеком «вспыльчивым»; «одним словом — дагестанец», — говорил следователю стажер. Отношения с сослуживцами и руководством, по оценке Курылева, у полицейского были сложными.

В разговоре со следователями Курылев отметил, что Дациев принуждал его фальсифицировать документы: в день, когда был задержан Куличик, Дациев заставил подчиненного под диктовку заполнить рапорт о его задержании. Он также приказал вызвать понятых — двоих мужчин, которые, по словам Курылева, «частенько» заходили в 19-й отдел полиции. При этом объяснения понятых от их имени под диктовку Дациева записывал другой сотрудник МВД — Бобков, проработавший в полиции на тот момент около трех месяцев.

В ходе следствия Дациев и сам признался, что вымогал деньги у Куличика и его матери. Он знал, что Дмитрий будет отправлен под подписку независимо от того, достанет он деньги или нет — такую меру пресечения суд избрал бы из-за диагностированного диабета.

4 июня 2014 года полицейскому были предъявлены обвинения в превышении должностных полномочий с применением насилия и специальных средств (пункты «а», «б» части 3 статьи 286 УК), а также покушении на мошенничество с использованием своего служебного положения (часть 3 статьи 30, часть 3 статьи 159 УК). Позже к ним прибавились обвинения в служебном подлоге (часть 2 статьи 292 УК) и халатности (часть 1 статьи 293 УК).

Впрочем, в процессе утверждения обвинительного заключения в прокуратуре из обвинения исчезли наиболее тяжкие статьи.

«Следователь СК к расследованию уголовного дела отнесся ответственно и действовал принципиально, но в конце расследования уголовное дело запросила на проверку городская прокуратура. После чего следователю в устной форме стали давать указание: убрать из предъявленного объема обвинения наиболее тяжкие статьи», — рассказывает адвокат Виталий Черкасов, представлявший в суде интересы семьи Куличиков.

Ознакомившись с окончательным списком обвинений, предъявленных Дациеву, потерпевшие Куличики пожаловались в Генпрокуратуру, а также направили прокурору района ходатайство о возвращении уголовного дела в следственный отдел, однако дело все-таки было передано в Выборгский районный суд. Оттуда, по просьбе потерпевших, оно вновь было направлено в прокуратуру, но защита экс-полицейского через апелляцию вернула дело на рассмотрение в суд.

Амир Дациев был приговорен к одному году и трем месяцам условного наказания. «В итоге семья Куличиков, которая около года упорно добивалась справедливости и стойко держала оборону, решила не упорствовать. Мать и сын убедились, что органы прокуратуры играют в свою игру, не поддерживают их как потерпевших от должностного преступления. Они согласились принять извинение семьи Дациева, а также определенную сумму в счет компенсации моральных страданий», — рассказывает адвокат Черкасов.

Дело Титорова. Оправдание, апелляция, смягчение

37-летний житель Сарова Нижегородской области Сергей Титоров скончался в реанимации от острой кровопотери 7 августа 2010 года. Обвинения в убийстве мужчины предъявили двум милиционерам — Сергею Белокобыльскому и Александру Щукину. Они были сперва оправданы, а после вмешательства правозащитников — признаны виновными, однако затем апелляционная коллегия Нижегородского областного суда сняла с них обвинения в убийстве, оставив лишь статью 286 УК — превышение должностных полномочий. 

Сергей Титоров

Летом 2010 года Титоров поселился в квартире своего друга Андрея С., переехавшего вместе с семьей в другой город — он оставил приятелю ключи, чтобы тот присмотрел за пустующим жилищем. 6 августа бдительная соседка обратила внимание на незнакомого мужчину, появившегося в подъезде, и вызвала милицию. Как раз в этот момент другая соседка — Стасько — зашла в квартиру Андрея С., чтобы забрать оттуда свои тарелки.

По ее словам, в полдень прибывшие по вызову участковые Белокобыльский и Щукин начали ломать дверь с криками: «Откройте, милиция». Когда Стасько впустила их внутрь, Белокобыльский молча ударил ее тыльной стороной правой руки в лоб. Ударившись головой о стену, женщина выронила из рук посуду. Титоров попытался заступиться за нее. В ответ Белокобыльский ударил Сергея рукой по голове; тот присел на корточки от боли.

Титоров, служивший в войсках ВДВ, страдал от последствий осколочного ранения обеих ног и контузии. Он предупредил об этом участковых, но Белокобыльского слова бывшего десантника не впечатлили — он несколько раз ударил Сергея по ногам, рассказывала Стасько. После этого милиционеры, по словам соседа, встревоженного шумом и выглянувшего на лестничную клетку, вытолкали Титорова из квартиры и пинками спустили вниз по лестнице. Из-за травмы ног бывший десантник передвигался очень медленно. После того, как участковый в очередной раз толкнул его в спину, Титоров споткнулся и упал, сильно ударившись коленями об пол. Милиционеры подняли его на ноги и вывели из подъезда.

В отделе полиции Белокобыльский составил в отношении Сергея административный протокол — согласно документу, Титоров, якобы находясь в состоянии алкогольного опьянения, нецензурно выражался в подъезде. Задержанный подписывать этот протокол отказался, за что был еще раз жестоко избит. Тогда же ему был нанесен удар в область селезенки, который вызвал разрыв внутреннего органа. После этого полицейские отпустили задержанного. Через несколько часов в квартиру Андрея С. приехала скорая помощь, бывший десантник был доставлен в Саровскую городскую больницу и на следующий день скончался в реанимации.

Судмедэксперты насчитали у Титорова не менее семи кровоподтеков в области лопаток, спины и предплечий. Было установлено, что полицейские сломали ему три ребра, а удар Белокобыльского в область селезенки привел к острому внутреннему кровоизлиянию, которое, в свою очередь, вызвало геморрагический шок.

Дело против участкового уполномоченного Сергея Белокобыльского было возбуждено по статьям о причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего (часть 4 статьи 111 УК) и превышении должностных полномочий с применением насилия (часть 3 статьи 286 УК). Щукину предъявили обвинение лишь по статье о превышении полномочий. Оба сотрудника МВД были отпущены под подписку о невыезде.

Милиционеры свою вину в ходе суда не признали. Так, Белокобыльский настаивал, что физической силы к Титорову и его соседке не применял. По его словам, десантник сам упал с лестницы, запнувшись о слетевший с ноги ботинок. Участковый пояснил, что он не только не испытывал неприязни к задержанному, а напротив — симпатизировал Сергею, поскольку и сам служил в ВДВ. Александр Щукин показания своего коллеги подтвердил; своей вины он также не признал.

Сестра Сергея Титорова Олеся Курникова обратились в «Комитет против пыток» в январе 2011 года, когда стало понятно, что милиционеры могут уйти от наказания.

«Нам вообще изначально позвонил следователь, который вел это дело. Он честно сказал, что полицейские, похоже, могут быть оправданы в суде и сказал, что родственникам Титорова нужно оказать юридическую помощь», — рассказывает представитель «Комитета по предотвращению пыток» (так называется новая НКО, учрежденная сотрудниками ликвидированного «Комитета против пыток») Дмитрий Утукин. В феврале 2011 года, как и опасались родственники погибшего, Белокобыльский и Щукин были оправданы судом.

«Может быть, на приговор повлияла специфика самого Сарова — это закрытый ядерный город, в котором фактически культ полиции, прокуратуры. Там практически нет преступности, и правоохранители является такой привилегированной кастой. Титров, наверное, был для них таким асоциальным человеком. Поэтому, возможно, судья проявил такую вот корпоративную солидарность и оправдал полицейских», — предполагает Утукин. После поданной им апелляции на приговор дело было направлено на новое рассмотрение. В 2012 году Сергей Белокобыльский получил четыре года реального срока лишения свободы, а Щукин был вновь оправдан. Но и в этот раз юристам «Комитета против пыток» удалось опротестовать приговор.

5 февраля 2013 года оба сотрудника милиции — Белокобыльский и Щукин — были признаны виновными в смерти Сергея Титорова и приговорены к 13 и пяти годам лишения свободы соответственно. «Комитет против пыток» планировал подавать иск о компенсации морального вреда родственникам погибшего, однако апелляционная коллегия Нижегородского областного суда неожиданно смягчила обвинительный приговор: Сергею Белокобыльскому наказание было снижено с 13 лет лишения свободы до 3,5 лет, а Александру Щукину — с пяти до трех лет.

«Сейчас они оба освободились. При этом никакого расследования о смерти десантника Титорова не ведется. Даже попыток его расследовать не предпринимались. Хотя если полицейские его как бы не убивали, то ведь кто-то другой убил», — говорит Утукин. По его словам, Белокобыльский и Щукин даже грозились подать к правозащитной организации иск о защите чести и достоинства, но свое намерение так и не реализовали.