Рассмотрение жалобы на приговор жителю Набережных Челнов Денису Матвееву в ЕСПЧ может не только послужить основанием для пересмотра вердикта, но и создать в России новый механизм защиты прав человека. «Медиазона» рассказывает о деле татарстанского волонтера программы снижения вреда среди наркозависимых, который был осужден на семь лет колонии за героин, «изъятый» сотрудниками ФСКН, и его адвокатах, которые пытаются заставить Россию выполнять решения Рабочей группы ООН по произвольным задержаниям. 

Бой за 125 рублей

Выпускник исторического факультета Казанского педагогического университета Денис Матвеев увлекся политическим активизмом еще в юности. В конце 1990-х, вспоминает первый секретарь местного отделения партии «Коммунисты России» Татьяна Гурьева, он организовал первый в Набережных Челнах студенческий митинг КПРФ. К середине 2000-х внимание Матвеева переключилось на социальные проекты – съехав от родителей, он получил в Варшаве диплом летней Международной хельсинской школы по защите прав человека и стал сотрудничать с набережночелнинскими отделениями организаций, которые помогали социально уязвимым группам: прежде всего, наркозависимым и ВИЧ-инфицированным. «Когда я вышла замуж, ему было всего 13 лет, поэтому, конечно, многих вещей, которыми занимался Денис, я не понимала. Он всегда был очень одаренным человеком с обостренным чувством справедливости, это даже в школе проявлялось – всегда прекрасно учился, и при этом одноклассниками помогать успевал, у него память феноменальная была. Но он абсолютно не умел приспосабливаться, даже в школе. Если он понимал, что что-то происходит неправильное, что этого не должно происходить, он обязательно говорил об этом вслух», — пытается охарактеризовать Дениса его старшая сестра Елена.

В какой-то момент — установить достоверно, когда именно это случилось, сейчас нет возможности — Матвеев сам стал наркопотребителем и встал на учет у нарколога с диагнозом «зависимость от опиоидов средней стадии». В течение нескольких лет он не занимался правозащитой и активизмом, однако в 2007 году 30-летнему челнинцу, к тому моменту успевшему обзавестись женой и ребенком, удалось отказаться от героина, пройти через синдром отмены и возобновить свою деятельность. Тогда же Матвеев провозгласил создание общественного объединения с броским названием СМЕРШ. Главной задачей движения активист называл «осуществление гражданского контроля за ходом проведения правительственной реформы по борьбе с коррупцией». Хотя руководитель Фонда Андрея Рылькова Анна Саранг, знакомая с Матвеевым в те годы, и называет его объединение «анархообразованием», доказательством того, что оно действительно существовало, служит реакция татарстанских милиционеров на деятельность его участников.

Наиболее часто используемой формой протеста среди активистов СМЕРШ, которых, по словам самого Матвеева, было всего восемь человек, ожидаемо стали пикеты. В апреле 2008 года Денис и его соратник Ильдар Хусаенов запланировали встать с бессрочной голодовкой у здания прокуратуры города, однако, как утверждал активист, полицейские задержали их и избили. На следующий день в автомобиле Хусаенова был обнаружен чужой мобильный телефон: в дальнейшем активист был осужден по статье о краже и приговорен к лишению свободы в колонии-поселении. «В то время Матвеева неоднократно задерживали, в том числе и по статье о неповиновении представителю власти, мы на этой на этой волне и познакомились. Было бы странно, если бы его не задерживали – ему по каждому поводу было не лень написать жалобу в прокуратуру или еще куда-то, так что милиционеры с ним уже близко знакомы были», — вспоминает экс-подполковник ФСБ, впоследствии защищавший интересы Матвеева Александр Удовенко.

Весной следующего года подрабатывавшего строительным подрядом Матвеева остановил милиционер и попросил предъявить паспорт. Из-за отсутствия документов молодого человека отвезли в отделение для установления личности, а по истечении положенных по закону трех часов отправили на принудительное обследование в наркологический диспансер. Спустя несколько дней Матвеев поставил у здания городской прокуратуры палатку и объявил о начале очередной голодовки, однако тут же был вновь задержан по административной статье о нарушении правил проведения пикетирования. После назначения штрафа челнинец пошел забирать личные вещи из спецприемника УВД, однако недосчитался 125 рублей.

Фото из материалов дела

На вопрос, куда исчезли деньги, милиционеры ответили, что они были вычтены за питание. В последующие несколько недель активист написал татарстанским депутатам и прокурорам массу заявлений с требованием объяснить, на основании какого закона УВД взимает деньги за питание с административно-задержанных. Получить ответ удалось лишь после того, как входивший в комиссию по надзору за расходованием средств федерального бюджета депутат Госдумы Василий Копылов обратился с запросом к тогдашнему главе МВД Рашиду Нургалиеву. По итогам проверки выяснилось, что на питание содержащихся в спецприемнике УВД задержанных выделяются 25 рублей на человека в сутки из федерального и городских бюджетов. Однако в самих Набережных Челнах с 1999 год действует постановление мэра «О порядке взимания и расходования средств по содержанию лиц, подвергнутых административному аресту». 28 мая – спустя полтора месяца после задержания Матвеева – оно было отменено как незаконное.

Вскоре новость об этом разошлась в местных СМИ. А через две с половиной недели после публикации статьи «Матвеев против ИВС» в одной из крупнейших местных газет «Челны ЛТД» на сайте татарстанского управления МВД появилась другая новость: «В Набережных Челнах задержан руководитель общественного правозащитного объединения СМЕРШ Денис Матвеев».

Героин в решете

«Матвеева задержали в лесном парке возле Майдана города в ходе контрольной закупки почти 0,631 грамма героина. […] В отношении Дениса Матвеева возбуждены уголовные дела и за пособничество в сбыте, и за незаконное хранение наркотических веществ. […] Надо сказать, что Денис Матвеев неоднократно задерживался за хулиганство, употребление наркотиков и неповиновение требованиям сотрудников милиции, а также дважды доставлялся в скорую медицинскую помощь с наркотическим отравлением, в связи с чем и состоит на учете в наркологическом диспансере с диагнозом героиновая зависимость. Кстати говоря, основной целью своей деятельности в качестве руководителя правозащитного объединения СМЕРШ Денис Матвеев считает борьбу с коррупцией. Правда, подавляющее большинство его жалоб не подтвердилось», — говорилось в сообщении пресс-службы МВД Татарстана.

Первоначально дело в отношении Матвеева, материалы которого есть в распоряжении «Медиазоны», было возбуждено следователем следственного отдела при линейном ОВД на станции Набережные Челны: в спецприемнике именно этого отдела у активиста пропали 125 рублей. Однако позже его передали следователю регионального управления ФСКН.

Сам же челнинец получил обвинения в совершении трех эпизодов подготовки к сбыту наркотиков. Вместе с ним на скамье подсудимых оказалась наркозависимая Ольга Федорчук – она пошла на особый порядок, признала свою вину по всем вменяемым ей и Матвееву эпизодам и заключила сделку со следствием. За несколько дней до задержания вместе с основателем СМЕРШ Федорчук стала агентом ФСКН и проходила свидетелем по другому делу – в отношении жителя Набережных Челнов Элвина Мирзоева. Из приговора суда, текст которого также есть в распоряжении «Медиазоны», следует, что 16 июля 2009 года — незадолго до ареста Матвеева — Федорчук в состоянии наркотического опьянения задержали по административной статье и водворили в камеру в отделе наркоконтроля. Там женщину допросили, она показала, что знакома с Мирзоевым, ранее покупала у него героин, и согласилась провести в отношении него «проверочную закупку». На следующий день ее вновь отпустили под подписку. «То есть она в обмен на свободу согласилась признать соучастие во всех эпизодах, которые следствие вменяло Матвееву, и поучаствовать в проверочной закупке, которая помогла возбудить дело в отношении Мирзоева. Человека задержали, когда у нее был синдром отмены, вот она на все и согласилась, лишь бы ее выпустили — и незнакомого человека оговорить, и Матвеева, который ей как аутрич-работник (метод социальной работы с закрытыми группами наркозависимых, установить контакт с которыми через службы здравоохранени невозможно — МЗ) приносил шприцы и иглы в рамках проекта по снижению вреда при наркопотреблении, отправить за решетку», — рассказывает «Медиазоне» адвокат Матвеева, представляющий его интересы на международном уровне, Михаил Голиченко.

Согласно обвинительному заключению, 25 июня в отношении Матвеева и Федорчук была проведена первая «проверочная закупка, в которой роль наркомана играл милиционер Шарифьянов из того же линейного отдела». По итогам операции никто не был задержан, однако она дала следователю повод возбудить дело по статье о подготовке к сбыту наркотиков. Уже после выхода газетной статьи «Матвеев против ИВС» это дело было передано в ФСКН. 15 июля агент антинаркотической службы Елена Гараева, которая, согласно материалам дела, действовала «из  личных побуждений и желания победить наркоманию», провела еще одну «проверочную закупку» и якобы купила у Матвеева героин. Третий эпизод произошел на следующий день: по версии обвинения, Матвеев вновь продал Гараевой героин, и был задержан сотрудниками ФСКН; при обыске у него нашли наркотик.

Материалы дела Матвеева и Федорчук выглядят как рутинные отчеты о работе ФСКН: три проверочных закупки, при проведении последней — досмотр одежды и жилищ подозреваемых. Согласно протоколам, при задержании в кармане шорт Матвеева была обнаружена героиносодержащая смесь весом 0,575 грамма. Сам карман при этом имел две дырки, превышающие размер пакета с наркотиком. Однако суд учитывать этот момент не стал: поскольку шорты были изъяты лишь через несколько дней после задержания, при рассмотрении дела он склонялся к версии о том, что Матвеев порвал их самостоятельно. «По идее в России действует презумпции невиновности, все сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого. Однако она на деле она не работает — полицейские не изъяли шорты сразу, хотя Денис при задержании сказал, что они дырявые, не сделали их снимок: у них ведь единственная цель была, просто закрыть его побыстрее. Суд как доказательство это исследовать не стал», —  говорит Голиченко. Помимо этого, по результатам назначенной судом экспертизы выяснилось, что в якобы изъятой из шорт Матвеева смеси содержание активного вещества не превышает 1%, а значит, при его употреблении никакого опьянения, если не рассматривать как таковое эффект плацебо, возникнуть не может. При обыске на кухне в квартире предполагаемой подельницы активиста были найдены еще пять грамм смеси, которые, по словам Федорчук, были заготовлены для дальнейшей перепродажи совместно с Матвеевым и личного употребления.

Фрагмент протокола допроса Дениса Матвеева. Фото из материалов дела

Рассмотрение дела Матвеева, задержанного в июле 2009 года, окончилось в марте года 2010. Все это время предполагаемый дилер находился в СИЗО города Чистополь, а его подельница — под подпиской о невыезде в Набережных Челнах. Несмотря на то, что Матвеев со свойственным ему упорством продолжал добиваться правосудия и из изолятора — в общей сложности он написал более 40 жалоб и несколько раз проводил голодовку — суд в своем вердикте назвал эти действия «затягивающими рассмотрение дела» и «препятствующими правосудию». «Несостоятельные доводы подсудимого Матвеева о том, что наркотики ему подбросили в связи с его общественной деятельностью, опровергаются показаниями подсудимой Федорчук, показаниям которой суд доверяет, так как они подтверждаются показаниями свидетелей (агентами ФСКН или оперативниками линейного УВД — МЗ) и протоколами следственных действий, протоколами оперативно-розыскных мероприятий», — говорится в вердикте суда. В результате суд первой инстанции приговорил Матвеева к семи годам в колонии строгого режима, а Федорчук — к четырем с половиной годам в колонии общего режима. Обращение Анны Саранг в защиту активиста и почти 500 человек, подписавшихся под ним, судья рассматривать как смягчающее обстоятельство отказался, усмотрев в нем «нарушение статьи 124 Конституции РФ, в которой гарантируется полное и независимое осуществление правосудия в соответствии с федеральным законом».

Главная претензия адвоката Голиченко к процессу над Матвеевым состоит в том, что предоставленные следствием доказательства, по его мнению, не были облачены в необходимую процессуальную форму, однако суд на это не обратил внимания. «Матвеев до самого дня задержания оставался аутрич-работником, он передавал наркозависимым шприцы, иглы, соответственно, он знал и Федорчук, и Гараеву, и Шарифьянова, которые обратились к нему якобы за помощью. Происходящие между ними разговоры фиксировались с расстояния в сто метров, то есть по ним непонятно было, о чем шла речь. Главным доказательством служили детализация звонков, согласно которым Матвеев созванивался со всеми остальными участниками процесса в дни проверочных закупок, эта съемка и ксерокопии 500-рублевых купюр. Агенты ФСКН после закупок возвращались в ФСКН, говорили: «Наркотики вот, куплены у Матвеева». Ни самого факта передачи, никаких меченых купюр в суде следствие не продемонстрировало», — говорит он.

По мнению Голиченко, вердикт судьи был предопределен: решающую роль сыграла справка о том, что Матвеев состоял на учете в наркологическом диспансере с синдромом зависимости от опиатов. «Соответственно — наркоман, а наркоман в суде спорить не должен. Если он употреблял наркотики когда-то, как он может говорить, что ему их подкинули? Да в глазах россиян, а к тому же российских судей, это просто смешно. Он был знаком как с Федорчук, так и с Гараевой, он этого не отрицал, он с ними встречался, а значит, скорее всего, продавал, чем не продавал, решил суд. То есть в этом процессе был стандарт гражданского дела, а не уголовного: “Скорее да, чем нет”», — считает адвокат. 

Из Челнов в Страсбург

Верховный суд Татарстана решил изменить вердикт нижестоящей инстанции — в итоге после кассационной жалобы из мотивировочной части приговора исчезло обращение президента Фонда Андрея Рылькова Анны Саранг, а срок лишения свободы для Матвеева и пошедшей на сделку со следствием Федорчук снизился до пяти лет и четырех лет и четырех месяцев соответственно. Последняя должна была выйти на свободу в сентябре прошлого года, однако найти ее не удается. Матвеев же, по данным его сестры Елены, выйдет из колонии в середине февраля. Сказать точную дату родственница активиста затрудняется, поскольку последнюю неделю ей не удается связаться с ним. «Сейчас связь пропала, мы, родственники, очень переживаем — боимся каких-то провокаций. Мы ждем и молимся, чтобы с ним все хорошо было. Хотя о каком-то давлении он нам на свиданиях не рассказывал, понятно, что сидеть ему тяжело: там не любят таких, которые “права качают”. Там всем тяжело, а ему еще тяжелее, потому что он не молчит. Говорит, что если все будут молчать, то это никогда не кончится», — объясняет она.

По словам собеседницы «Медиазоны», во время заключения Матвеева часто переводили из одной колонии в другую: вероятно, из-за его бесчисленных жалоб на их руководство. На момент последнего контакта с сестрой он находился в ИК-5 Свияжска, «затем его, видимо, увезли в Казань или в Зеленодольск». «Он же постоянно пишет эти свои жалобы, говорит, что и в колониях коррупция кругом, что надо бороться. Мы ему, конечно, отвечали: “Зачем ты это делаешь, ну досиди уже спокойно!”. А он все свое: “Во-первых, если не я, то кто, а во-вторых, иначе тут с ума сойдешь, нужно хоть чем-то заниматься”. В колонии он наизусть выучил УК и УПК, помогает осужденным выйти по УДО (сам он о нем просить не может, потому что нужно вину признать, а он это делать категорически отказывается). Многие матери заключенных потом звонят нам, говорят: “Спасибо”. Он их сыновьям объяснял, какие документы для освобождения нужны», — говорит Елена.

После того, как приговор с учетом изменений, внесенных кассационной инстанцией, устоял в федеральном Верховном суде, Матвеев самостоятельно написал жалобу в ЕСПЧ (она была зарегистрирована, но о дальнейшей ее судьбе никому кроме самого заключенного неизвестно), а специализирующийся на работе с международными институтами адвокат Голиченко попробовал создать прецедент в российском правосудии, обратившись в Рабочую группу ООН по произвольным задержаниям. Как поясняет юрист, созданная в 2011 году группа является одним из восьми международных механизмов ООН, по своим функциям аналогичных Европейскому суду. «Как и ЕСПЧ, органы ООН были в свое время созданы как международные механизмы, направленные на мониторинг исполнения обязательств государств в рамках прав человека. Просто они имеют разные основания: у рабочей группы — устав ООН и пакт о гражданских и политических правах, у ЕСПЧ — Европейская конвенция по правам человека», — объясняет он.

Протокол допроса Ольги Федорчук. Фото из материалов дела

В сегодняшней редакции российского УПК есть норма, предполагающая возможность пересмотра дел, по которым было вынесено соответствующее решение ЕСПЧ, однако о механизмах ООН в нем не говорится. В июне прошлого года Рабочая группа приняла вердикт по делу Дениса Матвеева, согласно которому лишение челнинца свободы «является произвольным», поскольку противоречит трем статьям Всеобщей декларации прав человека и трем статьям Международного пакта о гражданских и политических правах. «[…] Рабочая группа по произвольным задержаниям обращается с требованием к правительству РФ принять меры для исправления положения господина Матвеева и привести его в соответствие с нормами и принципами, изложенными во Всеобщей декларации прав человека и Международном пакте о гражданских и политических правах. […] принимая во внимание все обстоятельства дела, адекватной мерой было бы освобождение господина Матвеева и возможность предоставить ему право на компенсацию […]», — говорится в документе.

После его публикации Голиченко обратился в российский Верховный суд с требованием привести положение Матвеева в соответствии с вердиктом Рабочей группы, однако ожидаемо получил отказ. Следующей стадией стало обжалование этого решения в ЕСПЧ, распространение юрисдикции которого на Россию зафиксировано в УПК. На прошлой неделе жалоба Голиченко была принята и зарегистрирована: значит, фильтрационный орган Европейского суда не увидел в документе неубедительных аргументов и шансы на его удовлетворение велики (в противном случае, ЕСПЧ будет обязан разъяснить механизм действия решений Рабочей группы ООН на российской территории).

«Я почти уверен, что в Страсбурге вердикт Рабочей группы признают основанием для пересмотра дела, потому что именно такое решение было принято при рассмотрении аналогичной жалобы во Франции. Удовлетворение нашей жалобы в ЕСПЧ станет большим шагом к тому, чтобы решения механизмов ООН заработали в России. Сейчас они не работают прежде всего потому, что юристы о них почти не знают, в России прецедентов нет и, соответственно, их никто не исполняет. Поскольку на официальном уровне в России признан только ЕСПЧ, мнения ООН лежат и пылятся на полках. Если мы сейчас что-то сделаем в сторону того, чтобы Россия начала признавать это постановления, это станет хорошим подспорьем для людей, ищущих правосудия на международном уровне», — объясняет адвокат.

В прошлом году число жалоб в ЕСПЧ против России составляло 14 тысяч — это почти 15% от общего числа обращений, направленных гражданами всех государств-участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По этому показателю Москва уступает только Риму и Киеву. По словам Голиченко, признание Россией вердиктов ООН не только даст российским гражданам новый механизм защиты своих прав, но и разгрузит от жалоб Европейский суд.