Разговаривая со мной в начале апреля, видный член высшего руководства России заявил: «Выбирая между спасением человеческих жизней и спасением экономики, мы однозначно будем делать выбор в пользу первого».
Но чем дольше длится карантин, тем сложнее становится отделять одно от другого. Чем дольше экономика пребывает в полуостановленном состоянии, тем токсичнее и агрессивнее становится внутриполитический климат в стране.
Недавно на просторах Интернета я наткнулся на видеоролик с выступлением депутата Саратовской областной думы от КПРФ Николая Бондаренко — наткнулся и очень впечатлился. Хотя нецензурной лексики в речи народного избранника областного масштаба не было, вся его речь была потоком ругани в адрес местных чиновников. Разумеется, эти чиновники заслужили самую серьезную критику. Напомню, Саратов — это тот самый регион, где в апреле со скандалом уволили руководителя аппарата губернатора из-за закупок медицинских масок по безумно завышенным ценам. Но выступление депутата Бондаренко все равно оставило у меня самое гнетущее впечатление.
Депутат не критиковал — он проклинал. Депутат не предлагал возможные пути решения проблем — он лишь обливал грязью своих оппонентов. Конечно, политиков подобного толка на просторах России пруд пруди. Но не все из этих политиков могут похвастаться свыше чем двумя миллионами просмотров своих обличительных речей и массой восторженных отзывов.
На старте эпидемии коронавируса в России в стране главенствовало мнение, что мы все равны перед бедой. Но сейчас от этого ощущения ничего не осталось. Ему на смену пришла растущая атомизация общества, помноженная на опять же растущее резко критическое отношение к власти.
Власть столкнулась с очевидной необходимостью предложить стране нечто принципиально новое в плане организации ее жизни в период эпидемии. Или такое предложение последует, или власть начнет медленно, но верно терять политическую инициативу. На фоне буйства коронавируса это однозначно создаст дополнительные риски для страны.
В России принято идеализировать «народную стихию». Но сильно ли разгул этой стихии помог, скажем, населению Северной Осетии? Кто выиграл от того, что восторгающийся Сталиным оперный певец предоставил гражданам идеальную возможность перезаражать друг друга вирусом во время несанкционированной акции протеста на центральной площади Владикавказа? И уменьшился ли размах эпидемии из-за того, что некие «народные трибуны» в целях борьбы с вирусом уничтожили вышку сотовой связи?
Как очень точно заметил в социальных сетях известный историк и политолог Сергей Маркедонов: «Протесты идут на традиционалистской, антимодерной (антисовременной. — «МК») волне. А их героями будут не гавелы и не сахаровы, а сталины».
К переходу от тактики сплошного карантина к использованию более разнонаправленных мер власть подталкивают и эпидемиологические реалии. Еще месяц тому назад мои информированные собеседники иногда высказывали надежды на то, что эпидемия может почти полностью завершиться в России к началу июля. Сейчас же высокие чиновники даже в публичном пространстве не стесняются заявлять: отдельные элементы пандемии могут остаться с нами даже не на месяцы, а на годы.
Подобный пессимистичный настрой частично подтверждается и историческим опытом. Например, знаменитая эпидемия «испанского гриппа» 1918 года на самом деле вышла далеко за рамки этого года. В 1918 год действительно уложились две волны: относительно мягкая первая и более смертоносная вторая (не очень хорошее предзнаменование, не правда ли?). Но в 1919 году часть территории земного шара накрыла третья волна эпидемии (менее сильная, чем вторая, но более опасная, чем первая). А в 1920 году в некоторых регионах планеты наблюдалась и четвертая волна — к счастью, довольно слабая.
Иными словами, медленный и осторожный выход из состояния жесткого (по крайней мере на словах) карантина с каждой новой неделей становится все более насущной необходимостью.
Но как такой выход может выглядеть на практике? Вирусу ведь не очень интересны наши политические, экономические и психологические реалии. Как быть с тем, что он продолжает набирать обороты, несмотря на нашу усталость от карантина?
Выход просматривается только один: очень внимательное наблюдение за зарубежным опытом. В марте Италия, Испания и Франция с опережением на несколько недель показали России, чего ей ждать и как лучше готовиться. В мае–июне они должны показать России, как можно и как нельзя снимать карантин: какие меры по частичному восстановлению нормальной жизни являются разумными и оправданными, а какие чреваты новым всплеском заболеваемости.
Конечно, то, что сработало в Европе, совсем не обязательно сработает и в России. Но это точно не повод «застыть на месте». Мы в неизведанных водах. Мы в ситуации, когда что-то приходится делать в самый первый раз. Выход из кризиса придется нащупывать. У метода осторожного тыка очень много недостатков. Но выбирать нам, похоже, не из чего.
Читайте материал "Выход Италии из карантина: в метро встали двухчасовые очереди"
