Новогодние каникулы – время не только гулять и выпивать с друзьями, но и смотреть сериалы. Я посмотрел «Тихий океан», американскую сагу о Главной Войне. Это когда в 41-м на страну внезапно напал злобный и коварный враг, и простые парни из всех слоев общества пошли на фронт защищать родные края.

Знакомые обстоятельства, правда? И война у нас с Америкой в общем-то она и та же, просто для американцев именно такой виделась схватка не столько с Гитлером, сколько с милитаристской Японией, напавшей на Перл-Харбор и захватившей американские базы на островах.

Главная война для нас стала главной святыней, центром почти религиозного культа, ответом чуть ли не на все вопросы. Но как ее показывают? Во время самой войны и сразу после, конечно, это была сплошь череда героических подвигов, когда наши герои сотнями косили тупых и злобных врагов, а потом возвращались обнять любимых «в шесть часов вечера после войны».

Потом, в шестидесятые, появилось новое, задушевное и нежное кино – «В бой идут одни старики», «Женя, Женечка и Катюша» и другие фильмы, в которых прекрасные люди, пусть иногда слабые и со своими причудами и недостатками, гибли или выживали в тяжелых боях за Родину. И даже возникли первые размышления о том, как человек превращается в зверя: «Обыкновенный фашизм» или «Был месяц май».

Человек, подверженный этим превращениям был, разумеется, не наш – наши герои оставались тонкими, нежными, искренними и прекрасными даже в минуты слабости. Война могла их убить, но не могла запачкать.

Ну, а нынешнее кино про войну мне даже описывать не хочется. Это по большей части то же рубилово-мочилово, только теперь уже с кучей спецэффектов. И «можем повторить» как естественный вывод из почти каждого фильма.

Все это было, разумеется, и у американцев. Но вот в 2001 году вышел сериал «Братья по оружию», построенный как экранизация судеб конкретных американских десантников из роты, высадившейся в июне 1944-го в Нормандии. Еще живые ветераны рассказывали, как это было – а потом мы видели на экране их подвиги, всю грязь и боль этой войны. И в качестве продолжения в 2010 году вышел сериал «Тихий океан» про морских пехотинцев с Гуадалканала и Иводзимы. Про героев, побывавших в самых горячих и опасных местах.

Спецэффекты есть, и мочилово-рубилово тоже. Но есть и многое другое, что просто невозможно представить себе в наших нынешних фильмах про войну, да и в прошлых тоже. Истории про то, как парни после жестоких боев надираются вусмерть в барах австралийского Мельбурна и дерутся с военной полицией. Как офицер отнимает у солдата трофейный японский пистолет, а солдат ворует у офицера мягкие мокасины. Как тот же солдат под тропическим ливнем и постоянными обстрелами начинает вдруг мочиться себе в штаны и над ним смеется тот же офицер…

Как же можно так о героях? Они что, совсем стыд потеряли в своей Америке?

И еще одна сцена, которая просто потрясает. Подразделение морпехов заночевало вблизи от японских позиций. Враг не знает, что они здесь. Во сне один солдат начинает истошно кричать (и ему было от чего сойти с ума, прошлый день выдался жутким). Ему пытаются заткнуть рот, но не могут, потом бьют чем-то тяжелым по голове… и утром накрывают плащом его труп. Перестарались. А один из главных героев, хороший мальчик из состоятельной и религиозной южной семьи, задумчиво говорит: «наверное, лучше один, чем все». Но мы так никогда и не узнаем, действительно ли смерть одного спасла остальных, или свои убили своего не просто по ошибке – от бессмысленного испуга.

Зачем показывать такое зрителю? Этот фильм открывает, какой грязной бывает война, какими слабыми и не готовыми оказываются на ней молодые парни, а еще… что на войне приходится принимать множество неочевидных решений, каждое из которых может оказаться трагичным. Ты просто не можешь пройти этот путь, не вступив в грязь, да и, пожалуй, не впустив грязь в себя.

Убивать людей – это не красивая, не крутая работа. Это страшная необходимость (да и необходимость ли?), и после нее ты никогда уже не станешь прежним.

Может быть, американцы смогли заговорить так о Второй мировой потому, что давно говорили так о Вьетнамской. «Апокалипсис сегодня» открыл правду задолго до этого сериала. Но Гуадалканал, но Иводзима? Это же, как для нас Сталинград и Курск…

А ведь и я слышал все это про войну еще при Брежневе, когда живы были ветераны. Помню, как году в 1980-м ехал в плацкартном вагоне, внизу нестарые еще мужики пили водку и вспоминали, вспоминали – матерно, с надрывом. Как брали раз за разом лобовыми атаками одни и те же высоты, как клали людей без счета… Нет, в кино такого не показывали.

И про немыслимые решения я тоже знал из тех самых лет. Тогда приглашали в школы на 9 мая ветеранов из числа родственников учеников. И эти ветераны не всегда произносили гладкие праздничные речи. К нам однажды пришла бывшая санитарка и рассказала дрожащим голосом, как это было. 41-й год, она с полуторкой на площади, заполненной раненными бойцами. Немцы прорвали оборону и скоро будут здесь. На площади сотни людей, они тянут к ней, вчерашней школьнице, руки, и умоляют: «Возьми меня».

А у нее только одна машина. И ей сейчас выбрать человек десять из этих нескольких сот, которым, может быть, удастся выжить. А остальные до конца жизни будут ей сниться – с этой мольбой, с протянутыми руками…

Я запомнил тогда на всю жизнь, что война – это когда человек попадает в ситуацию нечеловеческого выбора. К ней невозможно быть готовым, стремиться ее повторить – безумие. Нам это хорошо объяснили ветераны. Но теперь их осталось совсем немного, их место постепенно занимают те, кого сами ветераны, полагаю, назвали бы мародерами. Те, кто присваивает себе плоды Победы, добытой чужой кровью и потом. Вот зачем, полагаю, нужны такие фильмы: напомнить, остудить, предостеречь.

А впрочем, неверно было бы сказать, что у нас таких совсем не снимают. Открытием ушедшего года для меня стал российский фильм «Дылда» – про двух девушек, вернувшихся, но так и не исцелившихся от войны. В Ленинграде зимой 45-46 годов налаживается жизнь, ходят трамваи и нет голода. Шрамы на теле затянулись, последствия контузии дают о себе знать лишь иногда… но что-то внутри сломано сильно и безнадежно, и об этом даже невозможно говорить, потому что сил нет вспоминать. А вокруг – вроде бы мирная жизнь, в которую встроиться не удается.

Прекрасные фильмы шестидесятых исцеляли военные раны, тогда едва затянувшиеся, добрыми сказками о войне. Наверное, это было правильно. Сегодня, сдается мне, обществу, чтобы предотвратить беду, нужен скорее холодный, отрезвляющий душ окопной правды в духе Ремарка или Астафьева. Если мы пока не готовы снимать такие фильмы сами – можем посмотреть чужие. Жизнь и смерть, юность и война – они одинаковы на всех фронтах.