Депутат Валерий Гартунг: «В Думе все решает одна партия и в ней жесткая дисциплина»

Фишман: Валерий Карлович, здравствуйте. Вот если вернуться к этому закону, действительно, все так стремительно происходило, не все даже успели разобраться и понять, что произошло. Реклама на платных каналах, значение рекламы пива.

Гартунг: Давайте по порядку, три законопроекта: первый законопроект говорит о том, что разрешается реклама пива теперь,  причем это объясняется тем, что к чемпионату мира мы должны, у нас есть обязательство. Все забыли, что год назад в законе такие поправки были приняты и на чемпионате мира можно рекламу пива размещать, вот, и этот закон не нужен был. Значит, цель была совсем другой. Это первое. Второе - поправка в законе о рекламе внесена, где убирается порог доминирования, то есть сейчас вся реклама будет загоняться в одну компанию вполне законно, причем никакой ФАС, ничего не отменят, третье - убираются с рынка рекламы все платные каналы, все то телевидение, которое не подконтрольно, ну скажем так, центральным каналам. Вот собственно всё. Что я в этом вижу? Вот все эти три законопроекта связаны одним, огромными деньгами, огромным бюджетом, который будет выделен на рекламу пива. И весь этот огромный бюджет пойдёт в одну компанию. Вот собственно и всё. На Западе это называется лоббизмом. Но у нас закона о лоббизме нет. Но если ты в чьих-то интересах, какой-то частной компании  занимаешься законотворчеством – ты занимаешься коррупцией.

Фишман: А у вас есть объяснение вот этой стремительности? Вот у меня появилась версия, конспирологическая. Я смотрю чемпионат мира по футболу и вижу, какую рекламу мне показывают во время чемпионата мира. Какой-то кирпичный завод, какие-то видеорегистраторы и ещё что-то. Обычно такие вещи не рекламируют во время топ-матчей чемпионата мира, т.е. я понимаю, что рекламы нет, что проседают доходы от трансляций, что это большая проблема  для телеканалов и вдруг началась паника. Люди сели в кабинетах и думают, что делать: «Так давайте мы рекламодателей как овцу загоним к нам  обратно, а то они разбежались тут по углам, по поляне».

Гартунг: Трудно сказать, чем руководствовались люди, которые таким образом прогоняли через Госдуму такой пакет законопроектов. Одно могу сказать, что мотив здесь был главный – это очень большие деньги.

Фишман: Но с точки зрения чистой логики, ведь в работе депутатов, законотворчестве, должна быть какая-то логика. В чем логика забирать рекламу с платных телеканалов, как это можно объяснить логически. Объяснение, что им хватит одного источника заработка, а два – это несправедливо, но оно не катит. Так не может рассуждать современный депутат, мне кажется.

Гартунг: Логика очень простая. Кто платит, тот заказывает музыку. А вы говорите, нет логики. За остальное не платили. Это шутка, но тем не менее.

Фишман: Вот такие получаются итоги сессии, в этом смысле очень показательное завершение.

Гартунг: Это может быть самый громкий, но не самый большой в финансовом смысле итог. Буквально сегодня мы проголосовали в третьем чтении за законопроект, который позволяет группе частных банков, которые получили в 2008 году субординированные кредиты на триллион рублей, минуточку. Теперь эти деньги останутся навсегда у этих банков. Они называются, как привилегированная акция, но, в самом деле, на них не распределяется имущество, не начисляются дивиденды, они не будут голосовать, то есть, фактически, они для государства это просто всё бумага. Не более чего. Триллион рублей подарили частным банкам, нормально? В то же время мы взяли и изъяли накопительную пенсию для того, чтобы у  граждан, у миллионов граждан, для того чтобы сверстать доходы пенсионного фонда. Ну как это можно объяснить?

Фишман: И параллельно та же Госдума принимает новые поправки в уголовный кодекс к законам о митингах, уже в уголовном порядке, чтобы уже в уголовном порядке преследовать тех, кто два раза. Вы знаете, обозреватель замечательный Катерина Шульман в газете «Ведомости» отлично это сформулировала. Есть пакет законопроектов «все запрещено», это для граждан, есть «все разрешено» это вот для банков, например, в данном случае или для правительства.

Гартунг: Ну, для группы товарищей.

Фишман: «Есть  группа товарищей, есть граждане. Одним все запрещено, другим все разрешено».

Гартунг: Именно так вы.

Фишман:  Это не я, это я цитирую.

Гартунг: Я соглашусь с такой цитатой.

Фишман:  А вы знаете, что у нас итог этой сессии он в частности заключается, например, в том, что депутат раньше воспринимался как чиновник, может быть, а теперь это такое имя уже нарицательное. У нас конкурсы, например, кто придумает более идиотский законопроект, а что еще можно запретить, законопроект о запрете всего. Ну, т.е. это то, как теперь воспринимается депутат. Не всегда справедливо. Когда вспоминают про запрет кружевного белья, то, как мы знаем, депутат, на самом деле, ни при чем, но ему же и это запишут, потому что про депутатов мы все знаем. Как так получилось?

Гартунг: Я думаю, все началось с того, какие выборы были, какая Государственная Дума. А если вы помните, наблюдатели бегали во время выборной компании  и ловили за руку председателей комиссии, которые то в окно, то куда, с мешками бюллетеней убегали.

Фишман:  Прекрасно помню.

Гартунг: У меня в Челябинске 2,5 года уголовное дело расследуется. Я провел весь вечер на избирательном участке. Поймали за руку председателя избирательной комиссии, по совместительству - директор школы. Сейчас идет уголовное расследование, до сих пор не закончено. В основном всем сошло это с рук. А что мы хотим, как начали, так и продолжаем. Знаете, как год начнешь, так его и проживешь. Как избрали Думу, так она и работает, собственно говоря. Хочу сказать, что все равно в Думе достаточно нормальных и  здравомыслящих людей.

Фишман:  А где они?

Гартунг: Просто ситуация такая, что из доминирования одной фракции, в которой очень жесткая дисциплина, есть депутаты, которые не голосовали за это, с ними постоянно разборки. Такая железная дисциплина.

Фишман:  Вы говорите про «Единую Россию», я так понимаю.

Гартунг: Да, я говорю про «Единую Россию», а про другие фракции, да, мы голосуем против этого, но суммарно набираем 200 голосов, а надо 226.

Фишман:  На самом деле, объем единогласных голосований, он тоже в этом созыве как-то  сильно зашкаливает по отношению к остальным, прям буквально единогласных, когда против голосует кто-то один. И в частности, например, ну это уже вот к вам, к вашей фракции, это у нас еще не принято, но уже идет, уже на встрече с Сергеем Мироновым Владимир Путин одобряет введение императивного мандата, когда шагает кто-то не в ногу с фракцией  … Я не удивлюсь, если осенью мы получим такую систему.

Гартунг: Знаете, по императивному мандату я вам скажу следующее. Что такое императивный мандат? Вот раньше у нас выборы были по одномандатным округам и по партийным спискам, хоть и статус депутатов одинаковый, но условия прохождения в Государственную Думу, те обязательства, которые они на себя брали, они немножко разные. Потому что, когда голосуют за партию, они голосуют за какую-то платформу, за какую-то идеологию, за какую-то позицию, которую все кандидаты поддерживают и презентуют избирателям. И когда они проходят в думу, они обязаны делать то, что обещали избирателям. А вот одномандатники, они совсем по-другому, они идут со своей программой, они себя презентуют, они своё предлагают,  и поэтому, если у них позиция меняется, они объясняют это избирателям. Я избирался и так и так,  и могу сказать, что, знаете, когда ты работаешь в команде, ты должен всё-таки забыть немножко про свои амбиции. Конечно, нужно высказывать своё мнение, у нас вот кстати во фракции очень демократичная обстановка и мы все спорим, высказываясь, у нас очень много голосований. Люди по-разному голосуют в нашей фракции, ну не договорились мы, не определились, и у нас свободное голосование, есть такое. Но когда фракция приняла решение, что надо голосовать вот так и есть даже право у человека просто не голосовать, но если он выходит и говорит – «а я вот буду против голосовать», но при этом есть консолидированное решение фракции, то подожди, есть партийная дисциплина.

Фишман:  Ну хорошо, ну будут одномандатники, вы готовитесь вот уже к выборам?

Гартунг: Вы знаете, я ещё не решил, пойду я или не пойду. Мне есть с чем сравнивать, второй, третий, четвертый созыв – это ещё более менее. Пятый, шестой – ну как-то вот.

Фишман:  Да-да, я понимаю. Просто я к чему спрашиваю, вот у нас есть одномандатники теперь в Думе, и принято думать, что одномандатник - это более свободный, более независимый, ответственный в каком-то смысле, депутаты, сегодня по нынешним временам, чем партийные, потому что, что такое партия вообще не ясно сегодня.

Гартунг: Отчасти я с вами соглашусь здесь. Действительно, более независимые, более свободный, но имеющий меньше возможностей, потому что регламент Государственной Думы всё-таки больше даёт прав именно фракции.

Фишман: Да, вот насчет регламента, мы видим, например, у нас в Мосгордуму сейчас выборы пойдут по одномандатной системе целиком, при этом ее вывели на полупрофессиональную основу, т.е. депутаты могут не приходить, те которых изберут. Там будет сидеть 10 человек, что-то вроде советского госсовета. Приходить они обязаны, хоть раз в месяц. Во всяком случае, федерация так работает.

Фишман: Нет ощущения, что Госдума будет работать фактически в похожем режиме уже следующая или даже эта, т.е. когда решение принимается, ну мы это видели сейчас.

Гартунг: Ну, эта Дума вы сейчас видите, как и какие решения принимаются. Т.е. где-то  в кабинете созревает какое-то решение, оно спускается к главной фракции, к самой большой, а потом, в зависимости от ситуации, работают ли позиции или нет, потому что если нужно  конституционное большинство, значит они тогда какую-то фракцию из позиционных к себе перетягивают, а если не нужно, значит просто голосуют, а вы как хотите. Выступают депутаты от оппозиционных партий, говорят. Дело в том, все, что мы говорим в Госдуме, не показывают каналы, никто этого не видит, никто этого не слышит. Мало того, каждую неделю депутат  нашей фракции по несколько законопроектов вносит. Мне, честно говоря, жалко работу наших депутатов, потому что мы работаем в корзину 99 процентов. В такой ситуации энтузиазм немного угасает.

Фишман: Я очень хорошо это понимаю. А есть чем похвастаться? Вот вы можете сказать, за что не стыдно и что хочется показать избирателям за время работы вот этой сессии, которую мы сегодня подытожим. Что-нибудь, не запрет, а что-нибудь полезное в жизни.  

Гартунг: За полгода не вспомнишь, но самое последнее закон  «о потребительском кредитовании», где сейчас будет полная ставка указываться. Мы прописали в законе, что сейчас потребительское кредитование будет более прозрачным. Во время законотворчества всякие поправки приходится вносить, когда партия власти что-то там зажимает, мы что-то отвоевываем.

Фишман: Ну да, что удалось отвоевать?

Гартунг: Ну, немного, надо сказать, немного. Вот сегодня, например, по лицензированию компаний, которые работают в системе ЖКХ. Вроде бы работали над этими поправками, вроде бы комитет наш –  Галина Петровна Хорланская столько сил положила на это. Выработали поправки, вроде бы объяснили все, но уперлись  как в стену и все. И даже на выходе маловато, честно говоря. Вроде как работы много, а каждый раз, как вносится законопроект, мы над ним работаем, смотрим, вносим поправки, бьемся за них. Вот эти даже законопроекты, которые были приняты, вносились поправки. Вот они, например, говорят: «реклама пива пойдет на детский спорт». Мы вносим поправку, наш депутат, Олег Нилов, говорит: «Хорошо, давайте в законе пропишем, что 90 процентов доходов идет на детский спорт». Отклоняется поправка, ну и так далее. Ловим их на слове, вносим закон, они отклоняют.

Фишман: Такая вот работа Государственной Думы. Мы подводили итоги этой закончившейся, наконец, сессии с  депутатом от «Справедливой России» Валерием Гартунгом.