В гостях у Натальи Синдеевой — генеральный директор медико-генетического центра Genotek Валерий Ильинский. Он рассказал о том, эффективно ли государственное вмешательство в генетику, а также что случится, если лишить ученых американского оборудования.
Синдеева: А вот смотрите, когда вы основывали компанию, это был 2010 год, и мы тогда тоже, в том же году, создали Дождь, и было ощущение, что мы движемся вперед, что мы открыты миру. И в общем-то, все надежды, мои во всяком случае, с развитием телеканала, они были связаны, в том числе, с развитием страны, с тем, что это необходимо обществу, то, что мы делаем. Вот какие у вас были надежды, и как вы сейчас чувствуете себя? И что случится, если страна закроется?
Ильинский: Тут есть несколько моментов, потому что есть изменения, которые касаются нас с профессиональной точки зрения, в области медицины, а с другой стороны, есть политические изменения. Вот политические изменения, на самом деле, почти все, за исключением Telegram, нас почти не коснулось. Telegram нас коснулся, потому что мы используем достаточно серьезные вычислительные мощности, и когда Роскомнадзор случайным образом блокирует какие-то IP-адреса…
Синдеева: Вы тоже туда попадаете.
Ильинский: Это существенным образом сказывается на работе. К счастью, это не касается нашего сайта, так повезло, что мы оказались незаблокированными. Но мы почувствовали это на наших внутренних сервисах. То есть это неприятный момент, и это как бы расстраивает. Расстраивает, скорее, меня как человека, нежели как компанию. С точки зрения медицины, в целом медицина достаточно сильно продвинулась за прошедшие восемь лет, когда мы начинали, в России фактически вообще не было генетики. Всего известно порядка шести тысяч наследственных заболеваний, в 2010 году диагностировали в России порядка 50-100 заболеваний. Сейчас в целом все пришли к тому, что да, можно почти все из них в России так или иначе диагностировать. Есть негативная тенденция, которая связана с тем, что если последние лет 7-8 генетика была, в основном, частной, были частные компании, которые это продвигали, то последний, наверное, год, очень активно государственные чиновники начали влезать в область генетики, пытаться засунуть генетику в какие-то государственные учреждения. И тут, на самом деле, дальше развилка: либо это все пойдет по пути направления, как стоматология, когда много частных клиник.
Синдеева: Ну да, поэтому она и развивается.
Ильинский: Все хорошо, отлично, и государство туда не лезет, современные технологии, все счастливы-здоровы. Либо это, наоборот, запихнут в государственные, как онкологию, например, и на самом деле все умрет.
Синдеева: К сожалению, да.
Ильинский: Потому что в государстве генетика, как такая технология, как наука, на мой взгляд, не приживется, слишком быстрые изменения, слишком дорогие технологии. И с той неэффективностью, которая есть сейчас у государства, генетика не будет конкурентна.
Синдеева: А вот если введут все-таки эти санкции, то, что сейчас Госдума грозится опять принять закон, имеющий отношение к американским продуктам, лекарствам и так далее. То есть все это может, вы в самом начале сказали, может привести к закрытию компании? Вообще нет альтернативы?
Ильинский: Мы сейчас работаем на американских реагентах, на американском оборудовании. У нас только, условно, IT свое, то есть мы обрабатываем данные у себя. Можем ли мы перейти на другие, российские, приборы и российские реагенты? Нет, не можем, потому что их точность гораздо ниже, к сожалению. Более того, есть достаточно много приборов, которые просто в России не производятся. Если закроют ввоз американского оборудования, то это будет просто выстрел в генетику, генетика закончится.
Синдеева: Что будете делать? Вы себе такой рисуете сценарий?
Ильинский: Ну, я надеюсь, что все-таки до этого не дойдет, потому что это суперсмешно.
Синдеева: Это не смешно, это ужасно.
Ильинский: Ну, в этой ситуации есть ощущение, что на самом деле вся генетика, либо она переквалифицируется, либо она уедет, потому что в России без американских технологий, без американского оборудования и реагентов, вообще без западных реагентов, невозможно ничего сделать.
Синдеева: А есть какие-то компании, которые, условно, пытаются разрабатывать такое оборудование? Или мы все равно так уже отстали, что нам надо много времени, чтобы это сделать?
Ильинский: Вся проблема в том, что для того, чтобы разработать какую-то новую технологию, нужно вложить огромные деньги в разработку. Это как создать новое лекарство, именно прорывное новое лекарство. Сейчас в России пытаются, конечно, разрабатывать свои реагенты, но, знаете как, условно, на Западе есть Tesla, а в России создали велосипед. Вот соотношение примерно такое же, то есть на Западе есть очень классные технологии, которые позволяют расшифровывать геном человека за день, а в России есть технологии, которые применялись лет двадцать назад, они на коленке собраны, худо-бедно работают.
Синдеева: Понятно. То есть у меня был такой вопрос, что нужно сделать государству для того, чтобы это еще быстрее развивалось? Правильно я услышала, что лучше просто не лезть никуда?
Ильинский: Лучше не лезть, да. Государство должно лезть в медицину, так или иначе, какое-то ограничение, какой-то контроль медицины должен быть. Но он должен быть адекватный. Примеры в Штатах, они есть, когда государство вмешивалось, та же самая 23andMe, она в целом пострадала от действий американского регулятора, на два года.
Синдеева: А что они сделали?
Ильинский: 23andMe делала сначала тесты и по здоровью, и по происхождению. И в какой-то момент американский регулятор вмешался и запретил 23andMe на американском рынке продавать тесты, которые касаются здоровья. Просто потому, что у них не было никаких стандартов, которые регламентировали бы эти тесты. Потом они вместе с 23andMe эти стандарты разработали, и сейчас снова 23andMe может продавать эти тесты. Но эта разработка стандартов — это была совместная работа между регулятором и компанией, а в России, к сожалению, обычно чиновник что-то придумал, чиновник что-то утвердил, и дальше все начинают думать, как…
Синдеева: А дальше мы получаем блокировку Telegram, собственно, а не то, что получаем.
Ильинский: Да.
Фото: chuttersnap / Unsplash
