Семейный психолог Вячеслав Москвичев объясняет, почему типичное представление о подростках ошибочно и каждый из них уникален, а также рассказывает о том, как правильно обращаться со своим ребенком в этот непростой для него период и не лишить его своего «варианта взросления».
Здравствуйте. Меня зовут Вячеслав Москвичев, я психолог, психотерапевт, и я много работаю с семьями, в том числе с семьями подростков, с подростками и их родителями. Наверное, это одна из тех тем, которые очень сложно избежать, когда возникли эти трудности. Если с индивидуальными сложностями еще можно как-то подумать и поразбираться или, по крайней мере, отложить их в дальний ящик, то когда приходят трудности во взаимоотношениях со своим подростком, своим любимым ребенком, откладывать их, к сожалению, возможности нет. Ну, и развестись с ним тоже нельзя. Наверное, можно, но эта идея приходит, слава богу, не всем, и в самом последнем, самом крайнем случае.
Сейчас я бы хотел немножко поговорить о том, что же такое подросток. Кто такой типичный подросток, о котором часто мы можем говорить, и о котором мы можем прочитать в средствах массовой информации, в статьях, услышать в рассуждениях психологов. Наверное, не буду сильно интриговать, я сразу хочу сказать, что в моем представлении, в моем понимании, типичного подростка не существует. Правда, вопрос, откуда возник этот образ, типичного подростка, и как этот образ влияет на родителей, самих подростков, на отношения, наверное, это та тема, которую сегодня я бы хотел поставить в центре нашего обсуждения.
Мы, наверное, можем легко вспомнить, когда видим заголовки или статьи, что любят подростки, какие современные подростки, чем они интересуются, и возникает некоторый образ, что подростки, они какие-то одинаковые, что есть некоторый такой типичный подросток, который что-то любит, чем-то интересуется, читает группу «Синие киты» или ходит на рок-концерты, или играет в компьютерные игры, и это какое-то качество, которое распространяется на всех подростков. В чем-то это удобно, как минимум, это удобно, чтобы писать красивые статьи, которые вызывают много интереса и дают надежду, что я сейчас прочитаю и все пойму, что есть некоторая типология типичных подростков, где они описаны, раскрыта тайна, которая лежит за их странным поведением. Я прочитаю, пойму эту тайну и смогу сделать что-то, воспользоваться какими-то универсальными рекомендациями, которые помогут мне решить все наши сложности. Это та надежда, которая может поддерживать родителей.
И, наверное, также очевидно, и, я думаю, каждый родитель, а, может быть, не только родитель, а любой человек, который встречался с подростками, учитель, сосед, психолог, который встречается с подростками в силу своей практики, понимает, что все подростки очень-очень разные. И, наверное, говорить о типичном подростке, это примерно то же самое, что говорить о средней температуре по больнице. Она наверняка есть, но человека с этой средней температурой найти очень сложно и, надеюсь, невозможно.
Вопрос, который я бы, возможно, обсудил, во-первых, откуда эти типологии берутся. В основном, конечно, они имеют истоком психологию, различные психологические работы, исследования, часто потом изложенные в популярных статьях. И эти типологии действительно предлагают какие-то разные взгляды, варианты на подростковый возраст, вот тут-то и происходит одна из подмен. Обычно психологи говорят о подростковом возрасте, как некотором этапе в развитии человека. Этот этап характеризуется какими-то чертами, трендами, тенденциями, но это не значит, что подростков можно после этого взять и разделить — вот типичный подросток… Как минимум, если мы сложим и поделим, это получится существо среднего пола, примерно скольких-то лет, допустим, четырнадцати, которое интересуется немножко компьютерными играми, немножко модой и еще чем-нибудь, но больше всего любит ничего не делать и точно не любит учебу. Но это не будет описывать никакого конкретного подростка в принципе.
Но при этом в этих типологиях есть некоторые свои важные опоры, которые могут быть нам полезны. Например, идея о том, что подросток, подростковый возраст — это такой кризисный этап в жизни человека, что люди, проходя от детства, на пороге взросления, когда происходит принятие других социальных ролей, проходят через трудные и непростые времена, и что этот период для человека труден. Само это понимание, что то, с чем родители столкнулись, это некоторая ситуация, которая объективно обусловлена, и которую можно пережить и которая пройдет, оно часто дает некоторый ресурс толерантности, терпимости, понимания к тем проявлениям, которые иначе бы, возможно, родители отнесли бы к чему-то недопустимому, невозможному. «А, ну это подросток, ну что же поделаешь!». «Подростковый возраст, ну, ничего, он пройдет, перебесится». И это действительно дает некоторый ресурс.
Правда, у этого же есть некоторая обратная сторона. Когда твой ребенок пытается донести что-то, что он действительно считает важным, и демонстрирует это разными способами, но родителям это, может быть, не нравится, но чтобы как-то объяснить для себя, они говорят — а, ну просто у тебя подростковый возраст, ты перебесишься, все поймешь и расслабишься. Для подростка, а на самом деле, для любого человека, такое объяснение твоего поведения с помощью возраста, обесценивает тот смысл, который человек хотел бы вложить. На самом же деле, можно использовать этот аргумент для любого возраста — а, у тебя кризис среднего возраста, у тебя кризис самоопределения, у тебя, возможно, уже переход к старению. И таким образом, если вы приложите на себя это объяснение и подумаете, насколько вас удовлетворяет такое восприятие от какого-то вашего близкого человека, от которого вы бы хотели получить любовь и поддержку, наверное, это будет не совсем то, что вам бы хотелось.
Но действительно, типологии позволяют посмотреть, обратить внимание на некоторые тренды, которые происходят. С другой стороны, сейчас периодизации возрастного развития, наверное, потеряли столь большое значение, которое им придавали еще даже в конце восьмидесятых годов. Сейчас действительно мы смотрим, значительно больше внимания уделяем индивидуальным особенностям, индивидуальным различиям, и о том, как он проявляется.
Например, что важно в подростковом возрасте? Несомненно, люди в подростковом возрасте проходят через изменение гормонального баланса, через половое созревание. Все подростки, проходя через половое созревание, будут очень по-разному проходить этот этап. Это будет очень сильно зависеть от их физиологии, индивидуальных особенностей, от того, в каком возрасте это начнется, как к этому будут относиться в их классе. Если девочка вступит в период полового созревания раньше других своих сверстниц, она привлечет очень много внимания, и это сильно повлияет на то, как она будет относиться к своему взрослению. Если мальчик, человек в пятнадцать лет, не будет чувствовать физиологического влечения к девочке, но он будет чувствовать социальное давление сверстников, которые будут ждать и спрашивать — ну как, ну что, ну с кем ты? Он будет чувствовать себя обязанным изобразить то, что с ним происходит. Это будет сильно обусловлено тем классом, той культурой, тем местом, в котором человек живет, тем, какие предписания подросток получает, тем, какие сериалы он смотрит, тем, какой субкультурой он увлечен, тем, какое отношение к теме полового созревания есть в его семье, считается ли это чем-то стыдным или тем, что можно обсуждать, или это то, чем можно гордиться среди сверстников, это очень разные варианты. Но при этом половое созревание — это некоторая неизбежная вещь, через которую пройдет каждый человек. При этом мы видим, что только эта тема уже вызывает множество вариантов, хотя большое искушение найти те этапы, через которые все пройдут, и приложить их к каждому человеку. Но если даже в отношении физиологии мы видим огромный спектр разнообразия, различий, как оно воплощается, мы можем предположить, каково это разнообразие в других, менее очевидных, более социальных и культурно-заданных темах.
Я хотел, может быть, еще чуть-чуть вернуться к половому созреванию. С одной стороны, действительно, очень хочется поставить эту типологию и задать некоторые возрастные нормы, правила, идеи, как это должно происходить, как это должно проживаться. И иногда это помогает ориентироваться и обратить внимание на то, вовремя происходит, что-то происходит вовремя или нет. Наверное, еще проще сказать про выпадение зубов у детей в 6-7 лет, пора-не пора. И если они не вовремя выпали, то можно обратить внимание и подумать о том, не нужна ли какая-то помощь медицинская.
Но вот эта же типология, уже в отношении полового созревания, начинает задавать некоторые рамки нормирования и сравнения, и тогда может возникать вопрос, это большое искушение, начать подводить, подстраивать под некоторые ожидания, некоторые заданные стереотипы, данного конкретного человека и подростка, и соответственно, смотреть, а все ли с ним в порядке, если он не интересуется в этом возрасте девочками или мальчиками, особенно это начинает беспокоить родителей в каком-то возрасте. А правильно ли у него происходит созревание, а не пора ли ему подумать о чем-то еще? И это беспокойство часто оказывается совсем не полезным для отношений и понимания друг друга, поскольку оно исходит из представления отклонений от норм и сомнений в адекватности, в правильности того, что происходит.
А если же мы возьмем какие-то другие, менее очевидные, более культурно-заданные вещи, например, вторая тема, которая несомненно есть в подростковом возрасте, что подростковый период — это период, когда человек выбирает вариант взросления, каким взрослым он может стать. И если не так давно еще, лет сорок назад, это в исторической перспективе совсем мелочи, вариантов взросления было очень немного, ограниченное количество. Конечно, тоже не три, ну, допустим, несколько десятков, то сейчас количество вариантов взросления, тех взрослых, которыми становится человек, стало сотни. Более того, тот вариант взрослости, к которому идет сейчас человек в подростковом возрасте, возможно, сейчас еще не известен, потому что он еще не появился в нашей культуре, и он появится только тогда, когда человек, это подросток, станет этим взрослым. Возможно, он и откроет этот вариант. И это создает большие сложности для типологии.
Какие этапы должен пройти подросток для того, чтобы стать именно этим типом взрослого? Например, какие этапы должен пройти подросток для того, чтобы стать разработчиком компьютерных игр? Возможно, этап активного вовлечения в компьютерные игры является очень важным и неизбежным на этом пути, но понятно, что это не очень большое число людей, которые станут разработчиками компьютерных игр. Но, возможно, другой вариант подростка, который станет журналистом или психологом, или будущим колонизатором Марса, он предполагает совершенно другие этапы, которые должен пройти человек.
И когда мы пытаемся выстроить некоторые нормы взросления для подростка, задать некоторые задачи, которые должны, в нашем взрослом понимании, в родительском понимании, стоять перед подростковым возрастом, мы сильно рискуем ограничить тот вариант взросления, который окажется эффективным для этого подростка, поскольку те варианты взросления, которые сейчас возникают, мы не можем сказать, что мы уже их проходили, что мы их знаем. Более того, мы не можем сказать, что мы прошли через тот же подростковый возраст, через который проходят наши дети. И вот это знание и понимание часто может освобождать нас от требований, которые мы слышим от разных социальных институтов: от школ, от средств массовой информации, от других родителей, которые ожидают, что наш сын, наша дочь должны выполнить те или иные предписания.
Я могу посочувствовать родителям, которые сейчас воспитывают подростков, потому что они сами находятся под очень серьезным давлением, давлением, которое возлагается, я бы, может быть, ввел сейчас отдельную категорию — родители подростков. Родители подростков должны выстроить очень доверительные отношения со своими подростками, они должны построить такие искренние отношения, которые сам подросток захочет поддерживать. Но при этом они же одновременно должны все контролировать и не упустить. Не упустить, чтобы он не вовлекся в какие-то деструктивные группы в интернете, не упустить его учебу, но при этом надо создать так, чтобы он сам хотел выполнять наши предписания и учить. И это все должен он сделать одновременно, параллельно со своей работой, со своими отношениями и так далее.
И эта опасность, оказаться невнимательным или недостаточно чутким, или недостаточно твердым родителем, которая постоянно висит над родителями подростков, часто приводит к тому, что они начинают совершать решительные действия, выдвигать требования, а после этого, сталкиваясь с их неадекватностью, откатывать назад и задабривать, пытаясь восстановить разрушенные этими требованиями отношения.
Что из этого можно сделать? Первое, мне кажется, очень полезно помнить о том, что все идеи, которые есть в отношении норм и представлений о типичном подростке, это только идеи, это только метафоры. Они могут быть полезны или неполезны, они могут относиться к нашему подростку или не относиться. Они могут помогать нам обратить внимание на что-то, но при этом они точно не являются универсальными истинами.
Что же тогда становится нашей опорой и нашим ориентиром в такой ситуации неопределенности, когда мы не можем положиться на твердое знание, что именно так должен действовать родитель, чтобы обеспечить продуктивный и конструктивный подростковый возраст, который конечно же, как хотят все родители, приведет их подростка к успешному варианту взросления, когда он станет счастливым человеком? Наверное, готовность опереться на процессуальные характеристики, на то, чтобы обратить внимание не на «что», а «как». Как мы взаимодействуем с нашим ребенком, с нашим подростком? Слышим ли мы его? Что значат его действия? Что значат те действия, которые мы, возможно, не понимаем? Отнестись серьезно к тому, что нам может казаться некоторым «взбрыком», но при этом отнестись серьезно не значит, что мы должны в этот момент поставить его под контроль и включить нашу жесткую позицию. Отнестись серьезно — услышать и вместе с ним быть готовым обсуждать и искать. Дать вариант открытых возможностей, понимая, что тот вариант взросления, который сейчас происходит у нашего ребенка, возможно, нам еще не известен, но он, конечно, возможно, неизвестен и ему. И быть тем, кто, с одной стороны, доступен для подростка, но, с другой стороны, к сожалению, наверное, к сожалению, но уже не может отвечать и определить то направление, в котором должен идти подросток.
У Януша Корчака есть замечательная работа «Как любить ребенка». Там есть очень много ценных идей, но одна из них, которая, мне кажется, очень актуальна именно для подросткового возраста, — это идея, когда он говорит о праве ребенка на смерть. Это не значит, что для нас безразлична жизнь или смерть ребенка, но заботясь о жизни, защищая, спасая ребенка от смерти или от опасностей, которых очень много, действительно, в подростковом возрасте, мы не можем лишить его жизни. Лишить его жизни уже сейчас, закрыв те возможности для эксперимента, которые необходимы нашему ребенку, нашему подростку для того, чтобы найти, открыть, попробовать свой подростковый возраст.
Да, действительно, есть опасности, которые могут быть очень рискованными. Да, есть те эксперименты, которые могут быть необратимы. Единственное, что мы можем сделать, хотя это, наверное, не единственное, но у нас всегда есть возможность опереться на наше доверие, любовь и готовность, которую мы можем предложить подростку, чтобы мы могли обсуждать и поддерживать наши отношения.
И, завершая нашу сегодняшнюю беседу, я, может быть, хотел бы пожелать всем взрослым, которые в силу своего родительства или в силу своей профессии общаются с подростками, внимания и внимательности, которые не будут переходить в контроль и недоверие, возможности строить отношения и признавать многообразие того, что есть в подростке, способности увидеть за каждым неприятным проявлением, что это не единственная часть, не единственная история, в которую вовлечен подросток, увидеть многообразие и полиисторичность жизни подростка. И то, за что мы точно можем отвечать, это то, в какой вариант отношений жизни мы будем инвестировать наше внимание, наши эмоции, наши слова.
