Психолог Ирина Гарбузенко объясняет, как неврозы и тревоги родителей меняются с момента рождения ребенка и до подросткового возраста, когда отношения претерпевают множество изменений.
Добрый день. Меня зовут Ирина Владимировна Гарбузенко, я психолог. Сегодня хотелось бы поговорить про неврозы и тревоги родителей. Начнем издалека, попробуем сейчас вот разобраться. Если раньше рождался ребенок, и главное было — выжить, главное было, чтобы найти пропитание семье, то теперь, как только рождается ребенок, все внимание приковано к нему. Он становится центром семьи, вся семья прыгает вокруг него. Естественно, я прекрасно понимаю волнение всех родителей, будет ли держать голову, держит ли взгляд, как пойдет здоровье, потому что многие заболевания до года не диагностируются, мы очень волнуемся, смотрим, что уже кто-то в песочнице так играет, наш ребенок так. Врачи многозначительно молчат, мычат, говорят: «Ну что же вы, мама…» — «А что-что?» — «Да нет, ничего, ну смотрите». И мы уже начинаем волноваться, мы себе накручиваем, что же с нашим ребенком.
И сказать о том, что нам бы хорошо, чтобы было побольше трудностей, чтобы мы отвлеклись от ребенка, тоже нельзя сказать, хорошо, что мы сейчас заботимся, хорошо, что мы переживаем. Конечно, наша жизнь поменялась с приходом ребенка, никогда она уже не будет прежней, мы всегда, каждую секунду, первое, что нас спросят, мы скажем — я мама. Я мама. Да, я специалист, я жена, но я и мама, это очень важная вещь, которая будет всю жизнь, мы будем переживать, сколько бы нашему ребеночку не было лет.
И если вот эти маленькие неприятности в садике, когда кто-то случайно упер чужую игрушку, и мы приходим, и на нас смотрят родители с ужасом и говорят: «Ваш сын вор», мы говорим: «Нет. Ваша игрушечка у нас дома поночевала, ей не понравилось, вот мы ее обратно принесли». То есть мы спокойно начинаем рассказывать ребенку, что брать чужие вещи не очень хорошо, что воровство в дом — слезы в дом, и эти первые случаи, когда ребенок повел себя не так, и социум нам показывает, и мы с мужем переживаем, и муж говорит: «Да ерунда, я в свое время тоже там чего-то взял». Все равно эти волнения настигают всех родителей, нет таких родителей, которые были бы всегда спокойны, веселы и совершенно не переживали бы о своих детях.
Но если маленькое волнение, как наш мальчик выступит на утреннике, дадут ли ему роль зайчика или он будет ведущим, это вот такие волнения, то к школе эти волнения сильно усиливаются, потому что социум начинает нам диктовать, как ребенок, будет ли он успешен в классе. Вот тут начинаются наши мысли о том, что готов ли наш ребенок к школе, начинают в шесть лет, и сейчас даже требуют отдавать в эту душную потную школу, вечером привозят детей на предподготовку к школе. Если раньше это был праздник, когда, как утят, учительница вела в школу маленьких, то теперь они уже целый год ходили в эту школу, они уже представляют, что это такое. И 1 сентября это значит закончилось лето, а у многих детей начинается, вы вспомните себя, у вас год начинался с 1 сентября, вы когда говорили «Начался год», и у многих у нас не с января начинался, а с сентября, потому что лето — это маленькая жизнь, и вот остальное все вот год, это пахота, пахота в школе. И ведут их таких беззубых, таких маленьких, у них гормональная перестройка в это время, идут они в первый класс, и кажется нам, что все вот теперь радостное начинается, начинаются эти тревоги, эти собрания, сбор денег, как отметить день рождения.
И родители постепенно начинают загружаться проблемами ребенка, и говорят «мы», «мы еще буквы не прошли», «мы еще не читаем, мы еще не знаем», и очень много начинается волнений, когда родителю не на что переключиться. Вот многие счастливые мамы говорят, я ухожу так хорошо на работу и прихожу с работы с удовольствием, потому что дома ребенок, он уже отучился, бабушка его покормила. И тяжело, когда мама воспитывает одна, когда ей на работе звонят «Вы должны прийти в школу», она говорит: «Я работаю» — «Нет, вы должны явиться», вот начинаются такие волнения, что делать, кто виноват. И у родителей действительно начинаются неврозы, потому что такая планка высокая, что кто-то уже хорошо учится, есть отличники, учительница собирает в классе собрание и при всех начинает наших детей перечислять, рассказывать про каждого, и мы сидим с ужасом ждем, что же про нашего скажут.
Вот я просто знаю, родители когда приходят, делятся, вот эти вот проблемы о том, что же скажут, «а я иду как на каторгу, потому что на собрании опять скажут про моего, что он бегал, что он шумел, что он невоспитанный». И я понимаю, что очень часто дети плохо себя ведут, и никто из учителей не даст мне соврать, когда родители разводятся. Дети очень хотят, чтобы семья сцементировалась, скрепилась, и для этого они ведут себя ужасно, чтобы родители вернулись, потому что они помнят, когда что-то случается — у постели больного ребенка, когда какой-то несчастный случай — всегда родители сплачивались и были вместе. И дети начинают вести себя плохо, чтобы привлечь внимание, потому что когда я веду себя хорошо, вы занимаетесь своей жизнью, вы разводитесь, вы не меня не обращаете внимания, вы уезжаете без меня, вот я буду вести себя плохо, я вам не дам о себе забыть. Вот очень часто дети при разводе, когда что-то в семье не очень хорошо, начинают вести себя плохо.
И конечно, задача учителей обратить внимание на то, как ведет себя ребенок, почему он не хочет ходить в школу, поговорить с родителями, следить за тем, бывают буллинги в классе, очень много неврозов вызывает у родителей непринятие коллектива, когда коллектив не принимает их ребенка. Это тоже очень тяжело, это и в садиках есть, это есть в школах. Очень многое зависит от директора, директор вообще это фигура главная. Представить себе мужчина-директор, который вызывает любого семи-, восьми-, девятиклассника, говорит: «Ты вообще кто? Ты вообще парень или ты кто? Ты почему так себя ведешь? Давай поговорим, если ты мужчина, парень, то ты не имеешь права обижать», вот этот такой мужской разговор, он должен быть. И соревнования должны быть не писать всякие гадости ВКонтакте, а давай кто быстрее пробежит, кто лучше напишет сочинение, давайте решать споры дуэлями, дуэлями такими вот разрешенными.
Вот такие школы были бы интересны, существовали бы, и детям было бы не страшно, потому что никогда не бывает, чтобы ребенок во всем был неудачен. Он либо спортсмен, либо он физик, либо он лирик, он может быть действительно интересным, веселым. И все те маски, которые надевает на себя ребенок, я даже не работаю с этими масками, я объясняю родителям, что это маски. «Вот он у нас клоун», да, это такая маска, в этой маске клоуна ему веселее, «вот он пофигист такой», в этой маске тоже ему спокойнее. Эта маска говорит о том, что ему тяжело, потому что ребенок не может быть все время веселым или все время пофигистом, или все время тихоней, или забитым, или таким фрустрированным, таким несчастным, который считает, что да, все плохо у меня, опять ничего не получится. Дети разные, они развиваются, и развиваются скачками. Сегодня он такой, а завтра такой, вы тоже с утра у вас одно настроение, потом другое, и дети такие же, они не могут быть все время одинаковыми. Вот эти вот маски, которые дети надевают, не ставить клише. А школа ставит клише, и родители начинают переживать.
Живите со своим ребенком, спрашивайте, что у него происходит, и приглядывайтесь, потому что есть случаи, когда девочка плохо одевается, как-то бреется, волосы вообще все-все сбрила на голове, и говорит, что она мальчик, и все начинают над ней смеяться. А там появился молодой друг у мамы, и мне вот кажется, такое впечатление, что он все-таки домогается девочку, и она делает все, чтобы он от нее отстал, чтобы быть такой вот неинтересной, некрасивой. Дети сейчас очень много экспериментируют, у них жизнь вообще очень интересная и подвижная, и мы немножечко отстаем. В школе они…
Вообще задача родителей воспитать детей, а потом чтобы они отделились. И если дети от нас не отделяются, и в сорок лет спрашивают, «Мам, я голодный или замерз?», то что-то мы такое недоработали. И жизнь устроена так, что да, действительно наш ребенок нам становится в определенном подростковом возрасте как бы даже неприятен, прямо хочется на него закричать. Это защита от инцеста. Да, действительно ребенок должен отделяться, и как он сможет отделиться от такой прекрасной любящей мамы, ему нужно найти в нас что-то плохое. Это детский бизнес, и они нам начинают говорить, а почему ты меня учишь, а сама-то ты что, а папа-то что, а бабушка что, и мы начинаем обижаться, у нас тут такие конфликты. В это время нужно немножечко отойти и дать детям побыть самостоятельными, хорошо поспорить, не давать себя оскорблять, не давать себя унижать, стоять за себя. Ну и разговаривать с ними, если ты так со мной разговариваешь, давай говорить на равных, какие претензии, что ты предлагаешь.
Они начинают отжимать пространство у нас, и родителям очень страшно, очень тяжело, они приходят и говорят, вот он хочет вот это, он хочет вот это, и они же начинают отжимать пространство именно в нашей квартире, разбрасывать вещи, как бы помечать территорию. Такие вещи, которые, если смешно к этому относиться, то это здорово, ты пометил территорию, давай я теперь уберу твои вещи, которые ты раскидал. Но они начинают отжимать, дай мне денег, я могу приходить позже, то есть они в нас, внутри, нашу территорию начинают отжимать. Мы им предлагаем, пожалуйста, устраивайся на работу, где-то еще учись, вот там мы тебе разрешаем. Нет, они же хотят у нас, и родителей это очень бесит. Но если мы себе дадим отчет в том, что сейчас делают наши дети, они отжимают территорию, они борются за свои права, они хотят уже, готовятся отделяться, то мы немножечко по-другому, как бы сверху на себя посмотрим, «Ага, что сейчас происходит».
И тут, конечно, двойные стандарты, очень-очень внимательно нужно к этому относиться, потому что мы начинаем говорить, что вот в литературе почитай, «Ромео и Джульетта», «Анна Каренина», ах, какая хорошая книжка, ах, как здорово, но с детьми мы не обсуждаем, что это был невроз у Анны Карениной, что Ромео и Джульетте можно было по-другому как-то все это решить. Дети, да, они читают литературу, ты хочешь «Ромео и Джульетту», вот у меня будет Ромео и Джульетта, я не буду учиться, я буду писать ей СМС-ки, таскать у тебя деньги и покупать ей подарки, а если она не обратит на меня внимание, эта девочка из шестого «А», то жизнь закончена. А мы начинаем объяснять, что главное — учеба, главное, чтобы ты взялся за ум.
Да, в какой-то момент у детей именно социум начинает проявляться, тут тоже нужно быть нам повнимательнее. Можно отводить к психологам, можно, чтобы кто-то другой поговорил. Я, например, считаю, что лучше всего говорить самим, когда мама с тобой разговаривает, когда мама тебя понимает. И лучше такой даже быть «еврейской мамой», с самого начала, все что чувствуешь, все говорить, потому что лицо матери — это зеркало для ребенка, и женщина своим лицом показывает, как ей дорог малыш. Когда она смотрит на новорожденного, она улыбается, и он видит, что мир ему хорош.
А мы уже в определенном возрасте, когда дети подрастают, начинаем плохо на них смотреть, не улыбаемся на них, не радуемся им. У нас же вообще у русских очень такие выразительные глаза, иностранцы говорят, что пеленали младенцев, поэтому такие выразительные глаза у русских. И постараться всегда радоваться ребенку: хорошо, что ты пришел, хорошо, что ты поел, хорошо, что ты есть, вот это самое главное. Мне иногда взрослые мужчины говорят: «Ну что она сделает? Она такая маленькая, я ее отстраню и уйду, вот я так с матерью поступал. Ну что вот она сделает?».
Все, что мы можем сказать нашим детям — ты нам очень дорог, я буду за тебя очень переживать. Да, я очень боюсь, что ты будешь на этом мотоцикле кататься, я против, я вот не хотела бы его тебе покупать, но вот купил, где-то накопил деньги, или, может, папа, который в разводе, приволок, хотел как лучше. Мне очень жаль, если с тобой что-то случится, я буду тебя ждать, я буду за тебя волноваться. Береги себя, сынок! Не ложиться у двери, не пить лекарства, а сказать, что я тебя жду, и я за тебя волнуюсь. Мужчинам это очень важно.
А девочкам уже в определенном возрасте тоже очень важно вот это благословение отца, отпустить немножечко дочку, потому что такого любящего мужчину, как папа, она никогда не найдет, поэтому папа немножечко так уступает место. И девочка поближе к маме уже, уже вот эти всякие девичьи секретики, все эти штучки можно обсудить. И немножечко с детьми поговорить на тему того, что, да, что любовь это очень хорошо, близкие отношения это здорово, но вот доверить свое сердце кому-то, это очень ответственно, очень важно, и любовь как лотерея, никто тебе не обещал, когда продавал лотерейный билет, что ты обязательно выиграешь какую-то необыкновенную любовь и прямо сейчас, прямо когда откроешь этот билет. Мы все равно покупаем лотерейные билеты, все равно живем, ждем выигрыша, ну или не выигрываем и живем.
То, что жизнь сама по себе прекрасна, что ценность жизни, нам самим тоже нужно отдыхать, заботиться о себе, мы очень часто забываем, что нам нужно отдохнуть. Особенно, когда наши границы нарушаются, вот многие мамы просто мечтают, говорят, вот я просто мечтаю прийти и полежать, чтобы меня не дергали, чтобы сын если обещал прийти в девять, то пришел, а я хочу выспаться, а он не приходит, я всю ночь сижу на телефоне. Вот знать, что ты можешь отдохнуть, что ты имеешь право на личное пространство. И почему-то всегда считается, что вот ах, раз у вас ребенок, если он себя плохо ведет, почему же вы радуетесь и хорошо живете, и ездите отдыхаете, и на лыжах катаетесь.
Но это жизнь, мы не знаем, и вот если с любым взрослым вы поговорите с человеком, которого вы не очень хорошо знаете, не с детства, вы никогда не сможете угадать, каким он был в детстве и каким он был в юности. Скорее всего, и часто очень меняется человек, то есть кто пофестивалил в молодости, тот потом такой более спокойный в зрелом возрасте, и наоборот, кто был очень таким спокойным, покладистым, хорошо учился, потом вдруг начинаются у них какие-то всплески, меняют профессии, меняют жизнь, меняют обстановку, вот им хочется такой вот движухи.
А наша задача, родителей, очень хорошая, быть в тренде, интересоваться тем, что происходит в жизни, потому что все же меняется, отличить Oxxxymiron от Гнойного, почитать «Книгу смерти», сейчас корейскую литературу дети читают.
И вообще я хочу сказать, что дети сейчас писали сочинение, какие же они добрые, как они любят своих родителей, они нас еще и жалеют. Ну никто не написал, что они «в контрах» с родителями, с этими гадами, которые от них что-то требуют, они нас еще и жалеют. Дети сейчас гораздо добрее, им достаточно одних хороших джинсов, несколько джемперов, хороший телефон и наушники, и все, и они счастливы, они не требуют каких-то карманных огромных денег, они в Макдональдсе сидят за сто рублей, целый день могут. Не жадные, добрые, очень хорошо относятся к родителям. Я вам хочу сказать, что все исследования показывают, что дети стали гораздо добрее, гораздо лучше относиться к своим родителям, чем наше поколение. Хотя наши родители были, я постарше многих слушателей, хотя нашим мамам было очень тяжело, у нас было много претензий к нашим родителям. Вот у наших детей очень мало претензий, просто будьте рядом, любите своих детей, волнуйтесь за них, и все будет хорошо.
