Без клятвы Гиппократа. Может ли робот заменить врача, и кто ответит за его ошибки?

Сандлер: Здравствуйте! Это программа «Generation ИИ». Я Аркадий Сандлер, директор Центра искусственного интеллекта компании МТС. 

Пивоваров: Меня зовут Игорь Пивоваров, я главный аналитик Центра искусственного интеллекта НТИ МФТИ и организатор ведущей конференции по искусственному интеллекту OpenTalks.AI. 

Сандлер: Тема нашей сегодняшней программы ― использование искусственного интеллекта в медицине. 

Пивоваров: Может ли искусственный интеллект лечить человека? 

Сандлер: Как широко можно использовать такие системы и кто лучше поставит диагноз на сегодняшний день, а кто завтра?

Пивоваров: Мы об этом поговорим сегодня.

Пивоваров: У нас сегодня тема, очень близкая каждому человеку. Мы все люди, все мы болеем, к сожалению, ходим к врачу, хотим, чтобы с нами повозились, чтобы, наверно, в чем-то нам посочувствовали, главное, конечно, чтобы нас вылечили. И сегодня искусственный интеллект активно входит в медицину, причем где-то уже начинает заменять человека. И вопрос, насколько это возможно? Хотим ли мы этого? И вообще насколько он может заменить человека? Ты веришь, что машина может целиком заменить человека, врача при лечении пациента?

Сандлер: Это ужасно интересный вопрос. Откровенно говоря, я считаю и очень надеюсь, что в большинстве ситуаций искусственный интеллект сможет заменить человека.

Пивоваров: Даже надеешься!

Сандлер: Я очень на это надеюсь, я очень хочу, чтобы это произошло. Да, в каких-то случаях человека будет сложно заменить. Может быть, в каких-то будет заменить нельзя. Но, как известно, я занимаю позицию такого технооптимиста, иногда техноэкстремиста, я считаю, что в большинстве ситуаций на сегодняшний момент заменить человека вполне возможно.

Пивоваров: А почему надеешься? Что, люди-врачи лечат как бы плохо?

Сандлер: Давай обратимся к цифрам. Кто такой врач? Это человек, который несколько лет учится, и основа его обучения заключается в изучении строения человека и большого количества случаев, которые происходили в истории относительно даты его обучения. То есть на самом деле медицина ― это по большей части статистика.

Пивоваров: На очень плохом материале, правда.

Сандлер: В общем-то, на очень плохом материале. И да, конечно, сейчас просто потому, сколько существует медицина, уже довольно большое количество случаев было исследовано. И именно поэтому врачи обучаются. Они обучаются на статистике, то есть на этих самых случаях. Ну, сколько врач может проанализировать случаев за всю свою карьеру или результатов анализа разных случаев, которые ему принесены в качестве учебного материала? Ну, сколько? Тысяча?

Пивоваров: Может быть, несколько десятков тысяч.

Сандлер: Может быть, несколько десятков тысяч. Более того, люди ранее не обладали мощными вычислительными ресурсами, и количество факторов, которые анализировались в этих случаях, было не очень большое, оно было достижимое для человека, для математической способности человека. То есть получается, что правильно настроенная машина, правильно обученная нейросеть способна обогнать в обучении среднестатистического врача за несколько недель.

Пивоваров: Ну, это ты говоришь чисто о такой доказательной медицине, базирующейся на статистике, на фактах.

Сандлер: Конечно.

Пивоваров: Но мы же знаем, что существует такая вещь, как врачебная интуиция, когда человек приходит к врачу, он на него смотрит, буквально там пару вопросов задает и уже знает, что с ним.

Сандлер: Но давай на это посмотрим с точки зрения анализа данных. Что такое врачебная интуиция? Это значит, что врач с помощью своей встроенной нейросети, проанализировав достаточное количество случаев, смог, сознательно или нет, выявить какие-то дополнительные факторы, которые помогают ему сузить пространство решения. И дальше, сужая это пространство решения, он доходит до гипотез, которые называет диагнозом, возможным диагнозом.

Пивоваров: То есть в пределе ты считаешь, что это совершенно такая автоматизируемая вещь, которая может очень хорошо выполняться машиной.

Сандлер: Да, на мой взгляд, и человечество начало доказывать, что это именно так. Есть определенные диагнозы, при постановке которых машины сейчас намного эффективнее людей.

Пивоваров: Не могу не вспомнить, замечательный случай был. Был такой чудный врач известный, Боткин. К нему как-то пришел купец, не помню, Морозов, наверно, там.

Сандлер: Какой-нибудь.

Пивоваров: Да, да. И говорит: «Вот, вы знаете, у меня болит голова. Регулярно сильно болит голова». И тот его начал спрашивать и так говорит: «А как вы ездите на работу, к себе в лавку?». Он говорит: «По Остоженке». Он говорит: «Да? А давайте-ка вы будете ездить по Пречистенке». Он говорит: «И что?». «Нет-нет, все, просто езжайте по Пречистенке». И он там через пару недель к нему приходит и говорит: «Вы знаете, доктор, перестала болеть голова». И стал его спрашивать, в чем дело. И потом оказалось, что всего лишь навсего он там ездил зимой мимо храма и каждый раз снимал шапку, а когда он начал ездить по Пречистенке, он перестал ездить мимо храма, перестал снимать шапку. Но это же как бы, знаешь, это не статистика, это и знание человеческой психологии, это и понимание множества факторов, и конкретного человека.

Сандлер: Я с тобой категорически не согласен. Это статистика, которую доктор не сообщил своему пациенту, но базировал свое решение именно на статистике. Он проанализировал какое-то количество факторов жизни этого конкретного пациента и предложил ему изменения, которые привели к решению. Для него это было точно такой же гипотезой. Он предположил, что причина этого заболевания в том, что он все время простужает голову, если такое возможно. Мы-то с тобой не врачи, поэтому мы не знаем.

Пивоваров: Да, да.

Сандлер: И если сделать так, чтобы этот человек перестал зимой снимать шапку на улице, у него перестанет болеть голова. Это была гипотеза, которая просто сработала.

Пивоваров: Хорошо, окей.

Сандлер: Подожди, давай вернемся. Он просто знал, какие факторы анализировать. В ситуации с искусственным интеллектом, ситуации сегодняшнего дня, когда на каждом из нас существует масса разнообразных датчиков, с которых можно получать разнообразные данные, именно анализ этого всего оркестра данных, можно и анализировать, как построен образ жизни человека и какие ему следует дать рекомендации.

Пивоваров: Теоретически да, теоретически да. Но смотри…

Сандлер: Нет, почему теоретически? Практически! На сегодняшний момент очень большое движение есть в области скорее общего здоровья, нежели конкретно медицины, потому что на самом деле всем понятно, что лучше поддерживать себя здоровым, чем потом лечиться, как бы эффективно это ни было.

Пивоваров: Ну да.

Сандлер: Поэтому есть всякие приложения, которые помогают тебе следить за своим питанием, есть всякие приложения, которые помогают тебе тренироваться. Есть, в конце концов, люди-тренеры, которые выстраивают тебе программу, делают рекомендации по питанию. Есть измерения состава тела, есть диетологи и вот много разнообразных таких людей, которые скорее помогают тебе быть здоровым. И более того, поскольку они люди, они очень часто могут быть несколько мотивированы зарабатывать на тебе дополнительные бонусы.

Пивоваров: А то ИИ не будет мотивирован зарабатывать дополнительные бонусы, если это будет разработка какой-то конкретной компании с какими-то целями? Ты же никогда не знаешь, на каких данных он обучен.

Сандлер: Да.

Пивоваров: С какими предпочтениями он обучен. Это тоже вопрос тонкий. Я бы не считал, что ИИ будет абсолютно объективным и беспристрастным. Все же сильно зависит от того…

Сандлер: Но он же учится на тех данных, которые мы ему даем.

Пивоваров: Верно. И от данных, да.

Сандлер: Поэтому кто учит, тот и такого и получает.

Пивоваров: Да. Смотри, я с тобой вполне согласен, с тем, что, по крайней мере, отдельные области могут быть абсолютно автоматизированы. И с точки зрения набора статистики, и диагноза, наверно, алгоритм машинного обучения может быть на порядок точнее или сильно точнее, чем человек. Тонкий вопрос. Кто будет нести ответственность? Если человеку ставит диагноз врач и лечит его врач, то врач всем своим опытом, он лично как человек отвечает за это лечение, он давал клятву Гиппократа, для него это этический вопрос. А если это алгоритм, который поставил неправильный диагноз или правильный, но с какими-нибудь дефектами, кто за это может нести ответственность? И это будет вопрос, который будет волновать любого человека, который получил неправильное лечение или, не дай бог, вообще закончилось там летально.

Сандлер: Неправильное лечение, да.

Пивоваров: Да.

Сандлер: На сегодняшний момент такого ответа нет, именно поэтому ответственность берет на себя врач. Все системы, которые выстраиваются сейчас, все системы, которые существуют, ― это системы поддержки принятия врачебных решений. На мой взгляд, очень важно, чтобы медицина как можно быстрее менялась в сторону такой совместной работы, симбиоза систем на базе искусственного интеллекта и врачей. Нужно, чтобы как можно быстрее это было реализовано, потому что системы очень часто, как мы и сказали, могут проанализировать намного большее количество факторов, намного большее количество кейсов. И рекомендации этих систем, которые выдаются врачам, должны учитываться при постановке диагноза. Ну да, с точки зрения юридической на сегодняшний момент мы не понимаем, на кого переложить ответственность.

Пивоваров: Давай мы сейчас ответственность еще чуть отложим. Я хочу вернуться к тезису, который ты до этого сказал, мне он нравится. То есть понятно, что гибридная, такая гибридная система, где человек, которому помогает машина, будет на порядок эффективнее. Ты говоришь, что медицина теоретически должна быстрее меняться, но это означает, что врачи должны по доброй воле этого хотеть, этого изменения. И тогда это может быть намного более эффективно. У меня такое ощущение, что скорее пока врачебное сообщество очень настороженно относится ко всем этим технологиям, и, я бы сказал с опаской и не приветствует. То есть это обозначает, что внедрение таких технологий искусственного интеллекта в медицину идет не благодаря, а в некотором смысле вопреки.

Сандлер: Так часто бывает именно потому, что внедрение таких систем приводит к изменению структуру занятости в отрасли. Любая промышленная революция приводила к тому, что отрасль, которая революционизировала, внутри нее менялась структура занятости. До сих пор медицину промышленная революция касалась очень-очень опосредовано. Именно поэтому промышленная революция, конечно, дала медицине многое, а именно набор инструментальных исследований, и расширила зону анализа, который врач может анализировать. Но не было действительно того, что называется дисраптом. Дисрапта отрасли не происходило, а сейчас мы пришли к ситуации, когда происходит настоящий взрыв этой отрасли. Структура занятости в результате промышленной революции меняется, как правило, в сторону увеличения количества людей, более узких по специальности и которые намного плотнее работают с результатом этой самой промышленной революции. А специалистов общего профиля становится все меньше и меньше. Я думаю, что, несмотря на то, что вроде как в медицине и так есть деление на специальности, я думаю, что внутри того деления, которое уже существует, будет идти еще более глубокая специализация и будет идти обучение специалистов работе совместно с системами поддержки принятия решений.

Пивоваров: Мне интересно, конечно, если нас смотрят врачи или люди из медицины, как вообще они реагируют на те тезисы, которые мы говорим. Но в любом случае… 

Сандлер: Ты сейчас провоцируешь просто священную войну в комментариях, мне кажется.

Пивоваров: Это будет хорошо. А помнишь, у нас была очень острая дискуссия про медицину на позапрошлой конференции OpenTalks.AI? Очень острая такая была дискуссия о том, могут ли приходить алгоритмы в медицину или нет, где со стороны врачей прямо ясно было высказано: «Вы, разработчики, не отвечаете за вот эти алгоритмы, вы не хотите нести ответственность. А мы, врачи, мы всю жизнь к этому подходили, это наша такая этическая»…

Сандлер: То есть плюс врача перед компьютером в том, что врач всю жизнь морально готовился нести ответственность? Я специально абсолютизирую это.

Пивоваров: Сильно абсолютизируешь.

Сандлер: Но в этом, что, главное отличие? Я, конечно, помню эту дискуссию, потому что, если ты помнишь…

Сандлер: Я был одним из тех, кто завел эту горячую дискуссию.

Пивоваров: Да-да-да!

Сандлер: И мы с тобой тогда хорошо вовлекли зал. Если ты помнишь, зал проголосовал скорее против выступавших на сцене врачей.

Пивоваров: Я бы так не сказал, что против них.

Сандлер: Те, кто сидел в зале, однозначно проголосовали, что они бы доверили системную постановку диагноза по результатам инструментальных исследований скорее машине, чем человеку.

Пивоваров: Постановку диагноза ― возможно, да, а лечение ― это вопрос.

Сандлер: Очень, очень узко сформулированный вопрос. Постановку диагноза на базе инструментальных исследований.

Пивоваров: Слушай, вспомни истории, допустим, с беспилотными самолетами.

Сандлер: Да.

Пивоваров: Когда людей спрашивают: «Сели бы вы, полетели бы вы в самолете, если вы знаете, что там нет человека совсем, что там управляет автопилот?», там, по-моему, 90% людей говорит, что нет, не полетели бы, хотя мы и сейчас уже летаем самолетами, которые управляются автопилотами, а пилот там сидит рядом. Но большинство людей об этом просто не подозревает, видимо. Но и в случае врачей, я думаю, ситуация такая же. Когда ты задаешь вопрос, готовы ли вы к постановке диагноза абсолютно автоматическим способом, я думаю, большинство скажет: «Да». Но если ты задашь вопрос, готовы ли вы, чтобы вас лечил робот с начала до конца, я думаю, что…. Слушай, простой пример. Вот, допустим, сейчас колл-центр, да. В колл-центре со мной общается робот.

Сандлер: Подожди, можно про тот пример, который ты привел? Я уверен, что причина наличия живого пилота в кабине самолета точно такая же, как неотъемлемая необходимость врача-специалиста в цикле постановки диагноза и выбора лечения. Просто потому, что на сегодняшний момент юридически непонятно, кого обвинять в ошибках автопилота. А пилот, человек обученный, он сидит и следит за тем, что автопилот все делает правильно. Если вдруг автопилот начнет что-то делать неправильно, человек обязан отреагировать, его отключить и все исправить. А если вдруг что-то происходит с самолетом, то говорят: «Ошибка пилота». Не говорят: «Ошибка автопилота». Ошибка пилота, и ответственность несет пилот. То же самое и с врачом. Юридическая система не готова определить точку ответственности в случае, когда жизненно важные процессы полностью автоматизированы. Именно поэтому так медленно идет подготовка юридической базы для запуска автомобилей без водителей.

Пивоваров: Все-таки в случае самолета задача пилота ― еще и реагировать на всякие внештатные ситуации, потому что как бы мы автопилот ни обучали, его невозможно обучить на всем многообразии ситуаций, которые возникают.

Сандлер: Да.

Пивоваров: Он все-таки по стандартным траекториям блестяще летает без человека, но есть редкие ситуации, как вот недавно, когда пилот посадил самолет после того, как в двигатель там птица попала, на кукурузное поле. Я сомневаюсь, что автопилот это смог бы сделать. Или на Гудзон когда человек посадил самолет.

Сандлер: Конечно, да.

Пивоваров: И в медицине такие ситуации будут сплошь и рядом. Все же люди разные, мы же не конвейер. 

Сандлер: Поэтому я и говорю, что это должна быть абсолютно гибридная система, где есть человек, а есть машина, и человек при этом не встает в позицию слепого принятия того, что говорит машина, но и не встает в позицию полного отрицания, постоянного отрицания. То есть машина способна намного лучше любого человека анализировать многофакторные модели, но машина должна выдавать, на основании чего она приняла такое решение, и это тоже вопрос интерпретируемости результатов работы систем искусственного интеллекта.

Пивоваров: Да, это точно.

Сандлер: Особенно в медицине. И тогда человек может понять, достаточно или недостаточно. Или, может быть, здесь есть какие-то отклонения, может быть, есть какие-то факторы, которые даже вот эта гениально собранная модель машины… То есть мы же знаем график нормального распределения. На тех самых хвостах известного колокола Гаусса все равно будут оставаться случаи.

Пивоваров: Да, да.

Сандлер: Поэтому, конечно, это человеко-машинная система. И пример, который ты начал приводить, с контактным центром… .

Сандлер: Мы как раз сделали очень мощное решение в этой области. У нас все равно остаются люди, которые принимают запрос от пользователя, который не смогла обработать машина, не смог обработать робот. И задача этих людей ― обработать это и каким-то образом сигнализировать, что делать с этим дальше. И эти люди постепенно превращаются меньше в операторов и больше в аналитиков, они получают запрос, который до них дошел, они его обрабатывают, а затем они каким-то образом взаимодействуют с разработчиками для того, чтобы выдать… Или в нашем случае это решено более автоматически. Для того, чтобы аналитик мог обработать, почему этот запрос дошел до человека и как сделать так, чтобы этого больше не было, или это вопрос действительно должен обязательно доходить до человека. У нас есть целый класс запросов, которые должен решать человек, это обязательное правило. 

Пивоваров: Колл-центр в поддержке компании, я потому его и привожу, что, мне кажется, там степень ответственности и степень, наверно, такого давления психологического на человека ничтожна. Если я звоню в компанию, и задаю какие-то вопросы, и понимаю, что со мной разговаривает робот, меня это какое-то время не напрягает, если там стандартные вопросы типа «нажмите 1, если что-то нужно» или «2, если вам нужно»…

Сандлер: Это стандартное IVR, здесь особо нет…

Пивоваров: Да-да. Но если, допустим, я буду… Если представить себе такой бот, я знаю, такие есть проекты общения с врачом, такого дистанционного. Если я буду знать, что я общаюсь не с человеком, а с роботом, а у меня, допустим, какая-то острая ситуация, я переписываюсь, он мне задает вопросы, у меня лично будет начинаться какой-то такой, знаешь, психологический дискомфорт.

Сандлер: Да, конечно.

Пивоваров: Я трачу время на это, а правильно ли он ответил, а запрограммирован ли он на это, как он ответит? Но, возможно, это снимется после какого-то количества позитивных скорее кейсов, если будут такие позитивные кейсы. Когда они появятся в большом количестве, тогда, наверно, человек будет на это легче реагировать.

Сандлер: Смотри, ты обращаешься в контактный центр для того, чтобы решить какую-то задачу.

Пивоваров: Да.

Сандлер: У тебя есть вопрос, или проблема, или что-то еще. Ты обращаешься для того, чтобы реализовать, решить какую-то задачу. Ты знаешь, тебя встречает робот, и ты знаешь, что тебя встречает робот для того, чтобы тебе не надо было никого ждать, и для того, чтобы постараться тебе помочь как можно быстрее. И    более того, ты знаешь, что в случае, если робот не справляется, у него есть система самодиагностики для того, чтобы идентифицировать ситуацию, когда он не справляется, чтобы отправить тебя сразу на нужного тебе специалиста. Ты же будешь очень благосклонно относиться к этому роботу.

Пивоваров: Если я буду уверен, что вот эта система самодиагностики, про которую ты говоришь, работает абсолютно точно и адекватно.

Сандлер: Достаточно один раз в этом убедиться.

Пивоваров: А то, может быть, он мне выдаст неправильный диагноз и неправильный рецепт.

Сандлер: Достаточно один раз в этом убедиться, верно?

Пивоваров: Я боюсь, что не один раз. Я бы сказал, здесь скорее гипотеза черного лебедя: достаточно одного раза неправильного, чтобы все сразу встали на уши. И можно делать тысячу раз правильно…

Сандлер: Практика, жизненная практика показывает обратное. Люди довольно с охотой общаются с роботом, потому что они понимают, что это очень сильно сокращает их путь до решения задачи, решения проблемы. Перенеся это с контактного центра, на котором у нас много чего реализовано, в медицину, мы сделали такое решение, которое позволяет тебе поговорить про свои недомогания, но не в режиме IVR…

Пивоваров: С ботом?

Сандлер: Не в режиме IVR, когда «хотите нажать 1 ― нажмите 1» или там… Как это в медицину можно перенести? А именно в режиме, когда тебя спрашивают, что у тебя случилось, и ты выдаешь…

Пивоваров: Я говорю: «У меня болит голова».

Сандлер: Как привычно врачу, ты выдаешь некий объем текста, описывая, что с тобой происходит. Система выдергивает оттуда то, что можно считать симптомами, задает тебе дополнительные вопросы, затем тебе говорят: «Отлично, тебе, скорее всего, нужно вот к этому врачу. Давай я тебя прямо сейчас с ним соединю». Система не пытается поставить тебе диагноз, система сокращает твой путь до помощи.

Пивоваров: Это хорошая история, да.

Сандлер: Но мы ее обучили еще одной вещи. Мы ее обучили, самое главное, как можно быстрее определить, не нужна ли тебе экстренная помощь, потому что, и это статистикой подтверждается, очень часто сложные последствия наступают в результате того, что помощь вызвали не вовремя, экстренную помощь. И в случае, когда система вырабатывает гипотезу, что тебе нужна экстренная помощь, она тебе предлагает прямо сейчас вызвать экстренную помощь и прямо сейчас соединить голосом с человеком, с врачом.

Пивоваров: Слушай, я думаю, что если у человека прямо реально экстренная проблема, то есть хорошо, что вы такую вещь запрограммировали…

Сандлер: Иногда люди не осознают этого.

Пивоваров: Но он, по-моему, просто сразу позвонит в скорую помощь и сам вызовет, мне кажется.

Сандлер: Иногда люди этого не осознают. Иногда люди не осознают тяжесть своего состояния.

Пивоваров: Возможно, да.

Сандлер: Известно, что инсульты развиваются в тяжелые последствия, потому что люди вначале…  Ни люди сами, ни пациенты сами, ни те, кто рядом с ними был, не поняли, что происходит с человеком.

Пивоваров: Да, это правда.

Сандлер: Именно поэтому человек может ― ну, что-то у меня третий день подряд болит голова, глаза вываливаются и еще что-то. Человек может не осознавать, что ему нужна экстренная помощь в этой ситуации. Именно поэтому система натренирована для того, чтобы постараться максимально эти ситуации отловить и предложить человеку: кажется, тебе нужна здесь экстренная помощь. Пожалуйста, вызови. Или давай мы сейчас, вот нажми сюда, мы тебя соединим со скорой. Это самое важное, что должна делать эта система. На втором месте ― она должна сократить твой путь от заявления о необходимости помощи до получения профильной помощи. Это не заменяет врача, но тебе как пациенту это позволяет намного быстрее прийти к тому врачу, который, скорее всего, тебе нужен.

Пивоваров: И такая система ― это не просто такая гибридная система «врач-машина», это такая система «пациент-машина-врач», это уже такая гибридная система на троих. В каком-то смысле это хорошая история.

Сандлер: Нет, это система поддержки принятия решения, которая связывает человека и направляет его сразу туда, куда надо. И есть очень много сторон, которые мотивированы, чтобы такая система тоже существовала и работала достаточно эффективно. Например, мы все знаем, что врачи, называемые терапевтами или общей практики, очень загружены. Но при этом их основная загрузка ― это маршрутизирование пациентов.

Пивоваров: Да.

Сандлер: Между специалистами. Если мы снимем с этого врача такую нагрузку, дадим ему возможность больше уделять время и качественно, соответственно, помогать тем, кто им больше по профилю, кого они лечат, мы решим эту задачу позитивно для всех.

Пивоваров: Но здесь мы попадаем в очень как бы такое тонкое место, потому как у нас в медицине, у нас в стране, по крайней мере, в медицине запрещена так называемая дистанционная диагностика, когда врач не видит пациента. Поэтому у нас телемедицина очень долго развивалась, пока не были приняты какие-то дополнительные нормы. Но в этом смысле, когда человек, условно, получает не то что диагноз, да, а некое предварительное свое состояние через бота, общаясь через текст, ― это в некотором смысле та же удаленная диагностика.

Сандлер: Нет, это ни в коем случае не диагностика. У нас запрещена удаленная диагностика, тем более автоматизированная удаленная диагностика. Система рекомендует обратиться к тем или иным врачам. Статистически она почти всегда права.

Пивоваров: Но тем не менее это не диагностика, да.

Сандлер: Но мы и не доносим это, мы не ставим диагноз. Эта система не ставит диагноз. Более того, если пациент решает пообщаться с врачом через систему телемедицины, удаленную систему, то в начале диалога врача и пациента наша система врачу дает информацию о том, что состоялся такой диалог и какие были заданы вопросы, какие были даны ответы и какую рекомендацию выработала эта система. При этом пациенту эта система рекомендует к определенному врачу обратиться, а врачу она показывает чуть больше информации. То есть это полноценная система поддержки принятия решения, которая связывает пациента и профильного специалиста.

Пивоваров: Она еще и разгружает врача, получается, от некоторых непрофильных запросов.

Сандлер: Да. Не нужно забывать еще один фактор в этом всем современном мире медицинской помощи ― это страховые компании, которые очень заинтересованы в уменьшении холостой работы врачей.

Пивоваров: И в увеличении, в улучшении качества лечения, безусловно, да.

Сандлер: Конечно, в увеличении качества лечения, потому что именно это является фактором, который уменьшает количество обращений.

Пивоваров: Слушай, и тут получаются вообще такие захватывающие перспективы. На самом деле, если сообщество врачей позитивно будет реагировать на то, что идет искусственный интеллект, анализ больших данных приходит в жизнь, и пациенты к этому начнут относиться нормально, и данные будут открываться, будет обучаться все больше алгоритмов. И учитывая, что мы все обвешаны всякими этими гаджетами, которые постоянно снимают с нас информацию, то мы можем просто прийти к новой парадигме существования здравоохранения совершенно. Постоянная профилактика.

Сандлер: Конечно! Потому что мы можем прийти к ситуации, когда знания, накопленные в медицинской среде, будут активно использоваться намного раньше, чем когда у нас происходит какой-то сбой со здоровьем и мы обращаемся к врачам. Эти данные, дополненные данными другими, которые связаны с нашей жизнью, объединенные вместе, могут очень существенно влиять на качество нашей жизни, на, если угодно, well-being наш в течение нашей жизни.

Пивоваров: То есть мы уже говорим не  про здравоохранение, когда лечат какую-то болезнь, а про то, чтобы сохранять здоровье на протяжении жизни, вообще, может быть, не обращаться к доктору.

Сандлер: И это главная трансформация, которая должна произойти в результате когнитивной промышленной революции, связанной с искусственным интеллектом, внедряющимся в медицину и в тему здоровья в целом.

Пивоваров: Это вообще будет крутая тема. И без того, чтобы болеть и обращаться к врачам, а просто научиться жить здоровым образом.

Сандлер: Как минимум минимизировать и облегчать любые последствия любых сбоев, а по возможности и предсказывать их.

Пивоваров: И вот такое будущее нам точно всем понравится, поэтому давайте дружно нести искусственный интеллект в медицину и преобразовывать это общество.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.