«Три девушки в ярости» — подростковый роман в письмах, рассказывающий о событиях 1966-68 годов. Главные героини — Сюзанна из Парижа, Магда из Берлина и Клеомена из Греции — посещают и прогуливают учебу, находят и теряют свои семьи, взрослеют и встают на путь революции. На прошлой неделе в Москву приезжала французская писательница Изабель Пандазопулос, «Три девушки в ярости» — это ее первый переведенный и изданный в России роман. Мы побывало на встрече с автором в магазине издательства «Самокат», которое опубликовало эту книгу.
— В романе действие происходит в 1968 году. Почему именно этот год?
— Причина очень глупая. Однажды я принимала душ и подумала, что мне исполнилось 50, и столько же лет будет событиям 68 года. И я решила написать роман. Но подумала, что писать лишь о Франции неинтересно, это уже делали до меня. Мой отец греческих корней, а мама — немка. И мне показалось, что будет интересно рассказать эту историю со стороны этих трех стран.
Я тщательно готовилась к написанию романа, там много персонажей, большой исторический пласт. Я купила в Икее рулон бумаги, завела колонки — с историческими событиями, которые войдут в роман, событиями внутри каждой семьи, историческими событиями, которые не войдут в роман, но помогут мне в его написании… Сами письма пришлось сокращать, они не должны были быть слишком длинными, чтобы не нарушить «музыкальность» книги. Я вставила стихи, фотографии, вырезки из архивов и подумала «да, получилось неплохо!».
Пока я изучала архивы, меня поразило, как люди были счастливы в 1968 году во Франции. В документальном фильме Криса Маркера «Кинолистовки» мы видим бастующих людей — они веселились, создавали театральные труппы, играли в футбол. Целый взрыв удовольствия.
— В России меньше всего было известно о режиме в Греции. Мы знали о Франции, о Берлинской стене. А знают ли о событиях в Греции во Франции?
— У нас вообще не рассказывают об истории Греции. Многие люди, которые прочитали роман, подходили потом ко мне: «Да? Диктатура в Греции? Она была?». Этому есть объяснение — его, правда, нет в книге, потому что его там некуда было вставить. В 1945 году, когда Сталин и Черчилль делили страны, Черчилль попросил отдать ему Грецию, чтобы оттуда иметь доступ к Ближнему Востоку. Всех местных коммунистов, которые боролись против режима, депортировали и репрессировали. С разрешения Черчилля там установилась фашистская диктатура. Поэтому это не осталось в коллективной памяти — об этом стараются забыть, всем стыдно за эту часть истории. Вторая возможная причина: богатая часть Европы довольно презрительно относится к южной части Европы. Греция — это просто место отдыха, никто не хочет думать о её истории.
Во Франции замалчивают не только послевоенную историю Греции. Во Франции не говорят о войне в Алжире. Очень сложно нам говорить и о позиции Франции во Второй мировой войне — мы оказались на стороне победителей случайно, нам просто повезло.
Возможно, коллективная память у французов лучше, чем в России. Но я была поражена тому, как относятся к своей истории в Германии — музеи, открытые архивы, то, как об этом рассказывают в школе. В России, как я знаю, почти невозможно посмотреть архивные материалы.
— Уровень внутренней свободы ваших героинь — Сюзанны, Магды и Клеомены — поражает. А сейчас французская молодежь свободнее, чем ваши героини в 1968 году?
— А о какой свободе вы говорите? Если о нетерпимости к конформизму, это очень индивидуально и не привязано к стране. Это зависит от того, что ты берешь в свою жизнь из опыта своих родителей и истории своей семьи. Я выросла в очень строгой семье. Мой отец восточных взглядов: он считал, что лучше иметь сына, чем дочь. У меня не было выбора — нужно было расти и бороться за свои права.
— Да вы настоящий ребенок 68 года!
— Наверное, это так! (смеется)
— Ваши героини открыто пишут о своей жизни, в том числе о сексуальности. Насколько разговор о сексе важен для подростковой литературы?
— Во Франции 2 месяца назад создали коллекцию эротической литературы для подростков. В интернете сейчас открытый доступ к порнографии, поэтому захотелось добавить поэзии и романтики в эту тему, чтобы не портить психику подростков.
— Важно ли для вас, что «Три девушки в ярости» вышли именно как книга для подростков?
— Вообще это книга для всех, не только 16+, как написано на книжке в России. Часто говорят, мол, как же — это же серьезная, хорошая книга, настоящая литература! Не для подростков! Но во французском янг-адалте (подростковая литература. — «МБХ медиа») очень много свободы, в том числе свободы писать на разные темы.
Когда я узнала, что моя книжка в России продается в целлофане под специальной обложкой, я позвонила маме и рассказала об этом, она была очень удивлена. В то же время, если мы так бережем «опасный» текст под обложкой, значит, его идеи запретны. Для меня запретить читать книгу — лучший способ заставить ее прочитать!
— Когда вы писали книгу, была ли у вас самоцензура? Думали ли вы, что подросткам что-то нельзя читать?
— Никогда. У меня нет желания рассказывать историю только о чем-то слишком мрачном, например, писать роман, который оправдывает суицид.
Всё, что я пишу, всегда в какой-то степени о политике, оно остается без цензуры. Например, книга «Мы всего лишь поцеловались» (On s’est juste embrassés, не переведена на русский. — «МБХ медиа»), которая рассказывает о травле девушки-мусульманки, переспавшей с парнем, тоже политична.
Ещё один роман, «Решение» (La décision, не переведен на русский. — «МБХ медиа»), рассказывает о скрытой беременности школьницы, когда девушка не знает, что беременна, и рожает неожиданно сама для себя. Это самый нашумевший мой роман, об этом мало говорят не только подростки, но и взрослые. В России, наверное, перевод этой книжки будет продаваться в черной упаковке, с маркировкой 55+! (смеется)
— Думали ли вы продолжить историю девушек в новых книгах?
— Может быть! Я уже думала, что напишу продолжение со стороны брата Сюзанны, который будет в Сан-Франциско в 70-х годах. Еще одна интересная эпоха для изучения!
Если бы героини книги существовали на самом деле, сейчас бы они были обеспокоены растущей популярностью фашизма и ультраправых идей. Во Франции сейчас патовая ситуация — оппозиции больше нет, мы выбираем между правыми и ультраправыми.
Перевод с французского Ольги Бакуровой
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.