На протяжении двух лет самиздат исследовал мир российских моногородов и завершает цикл очерком жизни города Будённовска. Пять июньских дней 1995 года навсегда впечатали город в коллективную историческую память — именно здесь произошёл первый в истории постсоветской России крупный теракт. С тех пор в массовом сознании Будённовск ассоциируется исключительно с трагическими событиями тех дней, хотя за 25 лет здесь выросло новое поколение, и в 2009 году Будённовск даже поменял свой административный статус, превратившись в моногород благодаря химическому предприятию «Ставролен». Команда самиздата изучила местные слухи и травмы, навестила патриотический клуб, поговорила с рэперами и художником на пенсии и погрузилась в мир южной готики Ставрополья.
Если бы в России была своя «южная готика», её столица определенно находилась бы в Ставрополье. Это центр русских молокан и казаков, окружённый мусульманскими Чечнёй и Дагестаном, буддистской Калмыкией и христианским Краснодарский краем. При этом здесь регулярно наблюдают пришельцев, борются с чупакабрами и исследуют аномальные зоны. Даже в октябре здесь почти летний пейзаж: листья облетают, трава жухнет, но солнце припекает так, что чувствуешь себя точно где-нибудь в Аризоне.
Будённовск производит впечатление города совсем маленького, будто усохшего под солнцем. Большую часть застройки занимает вездесущий частный сектор, за исключением нескольких микрорайонов рядом с озером Буйволà. Гостиница с гордым названием «Гранд-отель» похожа на пластиковый павильон, покрытый гипсовой лепниной и нацепивший неоновую вывеску. На заборе напротив роддома неподалёку — кустарные граффити: «Любимая, спасибо за сына 20.09.15» или «Дашулька, спасибо за Веронику».
Больница
14 июня 1995 года 195 боевиков под командованием Шамиля Басаева беспрепятственно проникли в Будённовск, захватили в заложники 1600 местных жителей и почти пять дней удерживали их в городской больнице. После долгих переговоров, в которых участвовали премьер Черномырдин и психотерапевт Кашпировский, и неудачного штурма, в ходе которого погибли 30 заложников, террористы покинули здание и город. Получив гарантии безопасности от российского правительства и захватив с собой 120 заложников-добровольцев, они уехали в Веденский район Чечни, откуда рассеялись по лесам и горам республики.
На территории больницы, где всё это происходило, есть полузаброшенный седьмой корпус с выбитыми стёклами и заделанными металлическими листами дверями. На первый взгляд кажется, что именно здесь держали заложников. На самом деле здание находится в аварийном состоянии и ожидает ремонта. Корпус, в котором держали заложников, давно отремонтирован.
Задолго до советской власти, когда и сам Будённовск назывался ещё Святой Крест, здесь располагался довольно крупный Мамай-Маджарский мужской монастырь. В годы своего расцвета он занимал почти две тысячи гектаров, на которых жили 80 монахов и послушников, а сам монастырь считался «духовным светочем восточного Ставрополья». Но в течение нескольких лет после революции братия сократилась до пары десятков человек, а в начале 1930-х монастырь был закрыт. Из кирпичей храма Преображения Господня — центрального здания всего монастыря — построили первый корпус будущей больницы.
На двери кабинета главврача Рустама Есенакаева цитата из Лао Цзы: «Нет большего несчастья, чем недовольство тем, что имеешь». Самого Рустама не было во время захвата не только в больнице, но и в городе.
Не было в 1995 году и административного корпуса больницы. Его построили уже потом, с помощью федеральной и московской властей. На здании большие буквы: «Москва — Будённовск. 1995–1996». На больничной территории тут и там разбросаны мемориальные знаки в память о жертвах теракта, присланные в Будённовск из разных уголков страны: скромная синяя табличка от жителей Архангельска, гранитные надгробия из Пятигорска и Горячеводска, мемориальные доски из Москвы. У памятников лежат гвоздики, некоторые цветы совсем свежие. Даты смерти очень близки: с 14 по 17 июня 1995 года.
По словам главврача Есенакаева, когда прилегающие территории приводили в порядок и спиливали старые деревья, пилы приходилось часто менять: цепи выходили из строя, натыкаясь на засевшие в стволах пули.
В пострадавшем и отремонтированном после теракта корпусе сохранили небольшой мемориал: кусок стены со следами пуль и табличкой: «На этом месте в июне 1995 г. бандиты расстреливали заложников». Стена увешана иконами, которые стихийно приносят пациенты, сотрудники больницы и присылают из других городов.
Завод
Сегодня Будённовск живёт вполне обыденной и мирной жизнью: здесь построили стадион и готовятся возвести завод, радуются приезду знаменитостей и подолгу обсуждают любые экстраординарные события — новостей тут не так уж много. В 2014 году Будённовск формально перестал быть моногородом, но главное осталось прежним: экономически он по-прежнему зависит от единственного предприятия, и статус подумывают вернуть. На химическом заводе «Ставролен» работают всего две тысячи из 62 тысяч жителей города, но тем не менее завод обеспечивает почти половину местного ВВП.
«Ставролен» растянулся по всему берегу озера Буйволà, на карте Будённовска он занимает площадь в несколько раз большую, чем любой из городских микрорайонов. Резкий химический запах бьёт в нос, хотя трубы сегодня не дымят. Вокруг навалены горы бытового мусора, чаще всего встречаются сигаретные пачки и пустые бутылки.
На берегу сидят рыбаки. Один из них рассказывает, что отходы в озеро не сливают: для этих целей у «Ставролена» есть отдельное водохранилище. В озере же разводят на продажу рыбу, например карпов. Но сам он ловит не для еды, а для удовольствия: всё равно, кроме мелкой плотвички, сейчас ничего не клюёт. Близость к заводу не смущает — тут весь город рядом с заводом. А то, что летом в озере запрещают купаться, так это не из-за загрязнений, а из-за кишечной палочки.
Местные относятся к заводу противоречиво. Его противники предрекают скорую экологическую катастрофу и указывают на повышенный уровень онкологических заболеваний в городе. Сторонники говорят о неплохих для Ставрополья зарплатах и социальной ответственности «Ставролена»: завод активно занимается благоустройством города, разбивает парки и детские площадки. Работа не самая безопасная, но деваться некуда. Один из наиболее заметных молодых музыкантов Будённовска Александр Приходько, также известный в городе под творческим псевдонимом SP (Street poet), рассказывая о заводе, сообщает, что работать там не хочет, несмотря на то, что среди местных «Ставролен» считается тёплым местом: там платят по 30–40 тысяч рублей. У Саши там работает одноклассник, который до того был продавцом в магазине автозапчастей и получал 10–15 тысяч; сейчас у него выходит в три раза больше.
Ещё один местный музыкант, Руслан Самедов, идти на завод тоже не готов: «Чисто на жизнь можно и другими способами подрабатывать. Я даже готов где-нибудь барменом устроиться, лишь бы не в супермаркет и не на завод. Если ты бармен, у тебя идёт общение с людьми, какие-то знакомства возникают. А на заводе кого я встречу? Людей, которые целыми днями пашут, приходят домой, спят, на следующее день опять пашут — и так всю жизнь?» Однако заводские знакомые у Young Bigi (один из рэперских псевдонимов Руслана) есть. С одним из них Руслан познакомился в кожно-венерологическом диспансере, куда попал из-за псориаза: «Слёг на две недели, а растянулось на два месяца. Такие у нас врачи хорошие». Знакомого зовут Юра, и он всегда, когда ему хорошо, кричит: «Трррррр, пулемёт!» Руслан интересовался его выбором: «Я спрашивал, зачем работать на заводе? Мне, говорит, мама сказала, что там хорошо, я и пошёл туда устроился. Я говорю: заебись тебе? Он говорит: заебись. И всё».
При этом Руслан признаёт, что, несмотря на разговоры о вероятном вреде, который завод наносит экологии, «Ставролен» много сделал для Будённовска. Детские площадки в районах, парк напротив церкви, пляж на Буйволе — строительство всего этого профинансировало предприятие. «Я не знаю, может, это для того, чтобы налогов меньше платить, но они всё равно красавцы, пытаются хоть что-то делать», — рассуждает Руслан.
Про завод ходит много слухов и домыслов. Якобы там часто бывают аварии и взрывы. При этом реальное количество жертв занижают, а родственников заставляют молчать. Ещё производство сильно влияет на экологию, из-за чего природа вокруг Будённовска умирает, а процент онкологических заболеваний тут один из самых высоких в регионе. Правда, судя по официальной статистике, смертность от злокачественных новообразований в Будённовске находится в районе усреднённых цифр по Ставропольскому краю. Попасть на сам завод практически невозможно, администрация отказывается идти на контакт с прессой и боится любой публичности. На все письма самиздата с просьбой поснимать на территории «Ставролена» и поговорить с его рабочими пресс-служба реагировала неохотно, а потом и вовсе перестала отвечать. Говорят, что открыто выступать против завода в Будённовске себе дороже, поэтому многие предпочитают просто уезжать. Но кто-то и остаётся.
Сахаров
Художник Николай Давидович Сахаров живёт в пригороде Будённовска, в селе Красный Октябрь. Это сухой поджарый мужчина лет восьмидесяти, в плотной клетчатой рубашке и жилете с кармашками, как у Анатолия Вассермана. Мы знакомимся, и Сахаров сходу начинает рассказывать о птицах. Он считается одним из главных орнитологов города, хотя у него и нет формального образования. Николай показывает сделанные из веток скульптуры пернатых. Ими заставлены небольшой сарай и одна из комнат в доме. Сахаров считает, что многому научился у птиц, в первую очередь видеть и понимать природу. Показывает фотографию себя молодого с журавлём, который прожил у него с 1970 по 2013 год. Он подобрал его совсем птенцом, спасая от степной лисы. Назвал Журкой, носил на работу за пазухой, а потом журавль вырос и просто не улетел на зимовку с другими птицами.
Стены дома плотно увешаны картинами, в основном пейзажами: Сахаров рассказывает, что брал уроки у ученика самого Репина. Свои работы он скромно называет «набросками», хотя одна из его картин хранится в запасниках Третьяковской галереи. В советские времена Сахаров работал оформителем, принимал участие во всесоюзных выставках, был лауреатом творческих конкурсов. Нынешним скромным образом жизни он, судя по всему, доволен. «Для меня Будённовск — мой родной город. Видел я много городов, но когда вернулся сюда из армии, у меня слезы навернулись — это моя родина», — вспоминает Сахаров.
С задней стороны участка открывается вид на реку Куму и исторические курганы. Дочь Сахарова Лариса говорит, что раньше тут можно было найти много археологических ценностей, даже просто случайно. Николай однажды нашёл тут каменный топор, по виду древний, отнёс его в краеведческий музей в соседнюю Прасковею. После экспертизы оказалось, что находке больше четырёх с половиной тысяч лет.
Лариса живёт тем, что проводит эзотерические туры по так называемым «местам силы». Теоретически подходящие для этого районы есть и в Будённовске, но туризм тут совсем не развит, поэтому приходится работать по всему Ставрополью и Краснодарскому краю.
Street Poet
Саша «Street Poet» Приходько, по его собственному признанию, не главный исполнитель рэпа в городе, но единственный, кто выступает на сцене. Он выглядит как типичный рэпер: белая толстовка с лампасами, красные Nike, камуфляжная бейсболка, потёртые джинсы. На рюкзаке надпись: «Молодёжь. Будённовский район #budmol26». Там же приколот значок Общества борьбы за трезвость.
SP в рэпе уже больше десяти лет. Работает оператором на местном телеканале, вся редакция которого состоит из двух человек — его самого и корреспондента. Ещё есть главный редактор, но это, по словам рэпера, «просто начальница».
Раньше в городе было очень много групп и сольных музыкантов. Концерты и фестивали набирали до двадцати участников. Сейчас, по словам Саши, активных рэперов почти не осталось, «все повзрослели». Те, кто делает что-то до сих пор, поуезжали из Будённовска в города побольше, в тот же Ставрополь. Кто-то стал диджеем.
Сам Саша никуда уезжать не планирует, ему нравится местная жизнь. Он старается выступать везде, куда пригласят: на Дне города, фестивалях «Мисс Студенчество», «Мистер Студенчество», «Планета талантов» и на других праздниках. Все они либо напрямую организованы администрацией города, либо активно ею поддерживаются. Независимых клубных площадок в городе нет.
Пару раз Street Poet писал песни на заказ: ко Дню города и Дню Победы. С первой оказией, по его словам, было даже интересно: «Это как песня про родителей, которая есть у каждого рэпера». А к 9 Мая написал, потому что хотел выступать на масштабных мероприятиях вокруг этого праздника. Справился за месяц, с учётом всех согласований.
Есть у SP и песня, посвящённая теракту. Приходько исполняет её на памятных мероприятиях. В 1995 году ему было три года. Когда стало известно о захвате заложников, Саша был в детском саду. Он рассказывает, что ради безопасности всех их тогда отвели в тёмный подвал. Детей довольно быстро забрали родители, но мама Саши в тот день поехала на дачу. В итоге его с братом забрала воспитательница, знакомая их семьи. Приходько рассказывает, что во время захвата все были в шоке от своей беззащитности. Менее двухсот боевиков захватили город с населением 65 тысяч человек, и буддёновцам не помогли ни милиция, ни военные.
SP был одним из первых рэперов города, принявших участие в батле. Организатором был Руслан — человек из тусовки, но, по словам Саши, не слишком известный. Да и первый батл прошёл ни шатко ни валко: «Толпа кто пиво пьёт, кто что делает. И два непонятных человека читают с телефона заготовленный текст». К Руслану SP относится скептически. «Я считаю, что если ты занимаешься рэпом, то должен писать о том, что любишь. А он то читает рэп о любви, то делает ужасные каверы, то просто орёт в микрофон, то вот батл. Распыляется».
Саша возит нас по Будённовску на белой «приоре» и показывает места своего детства: школу и «Бульку» (так он называет озеро). Ещё одна его песня называется «Хочу машину» и посвящена серебристому «мерседесу», но пока он гоняет на своей «белой малышке». В какой-то момент мы встречаем Руслана. Он катается по городу на видавшем виды серебристом «мерседесе» S-класса, который принадлежит его отцу.
Патриотический клуб
Главная площадь Будённовска — огромное пустое пространство с монументальным зданием городской администрации, Домом культуры, Вечным огнём, мемориалом «Родина-мать», барельефом погибшим солдатам и памятником Ленину. Людей там почти нет — вокруг пустые скамейки и большой щит «Я <3 Будённовск». На эту площадь в 1995 году террористы изначально согнали заложников перед тем, как повести их в больницу.
Сейчас здесь проходит тренировка: курсанты военно-спортивного клуба «Восход» готовятся заступить в День призывника на вахту памяти у мемориала «Родина-мать». Руководитель клуба Сергей Анатольевич Коленец, коренастый улыбчивый мужчина с золотыми зубами, старательно объясняет девушкам-курсанткам, на какие плитки нужно наступать, чтобы сохранять ровный строй: «Семь квадратиков, и от мемориала на четвёртой линии должны стоять». «Чё так далеко идти?» — возмущается одна из курсанток. «Нормально», — возражает тренер.
Тренировка растянулась на час — слишком долго для этого прохладного осеннего утра. Но никто не жалуется. Одну из девушек даже просят снять длинную кофту, которая мешает марширующим следом за ней видеть движения других курсантов и отрабатывать слаженность.
Коленец рассказывает, что всё началось в 2000 году: клуб тогда базировался в городе (сейчас — в пригороде Будённовска, селе Новая Жизнь) Специализация была немного другой: детей в основном готовили к армии по принципу начальной военной подготовки. В 2017 году клуб перепрофилировали, сделав ставку на почётный караул и Вахту Памяти.
«При развале нашего государства и формировании России всё, что было наработано в Советском Союзе, было потеряно. Где-то с 1999 года в городе началась уже предметная работа с военкоматом, с ДОСААФ и с отделом образования — стали развивать патриотическое воспитание. То есть восстанавливать базу, которая была при СССР. Сейчас у нас уже достаточно серьёзные клубы, и работа очень серьёзная, очень плотная», — объясняет Коленец.
Сегодня на репетиции одни девушки. Некоторые из них собираются поступать в высшие военные училища. Для них клуб — своеобразный социальный лифт, где и маршировать научат, и моральными ориентирами снабдят. Как говорит Коленец, в клубе сейчас преобладают девочки. «Неважно, девочка это или мальчик, — это в первую очередь гражданин Российской Федерации», — считает Сергей.
Для школьников и школьниц из села Новая Жизнь, расположенного в 15 километрах от Будённовска, «Восход» — один из немногих способов вырваться из вакуума провинциальной жизни. Одна из воспитанниц Коленца по имени Таня признаётся, что общественных мест в селе просто нет: «Раньше были теннис, стрельба и фонтан, но сейчас, конечно, ничего не осталось». Ещё есть спортзал, но за развлечениями молодёжь ездит в Будённовск.
Young Bigi
Руслан показывает «родину всех пиздюков первого микрорайона». Это обычный скверик, в котором по кругу стоят пустующие в этот час скамейки.
Музыкой Young Bigi занимается с седьмого класса. Выступает он не так часто, как SP, — по его подсчётам, выходит около пяти раз в год. В основном это фестивали типа «Планеты талантов» и «Молодой звезды». Но он пытается делать что-то и в обход администрации: проводить батлы, организовывать выступления «чисто для своих пацанов». Правда, в организации батлов Руслан столкнулся с проблемой: первый прошёл нормально, затем был второй, третий. А потом «рэперы как-то кончились».
Young Bigi подтверждает слова SP про рэп-тусовку в городе: она есть, но «на донышке». Раньше артистов в городе было гораздо больше, «объединения всякие, банды, рэп-тусовки как в Америке». Теперь все разъехались кто куда, кто-то вообще завязал с музыкой. А Руслан не уехал. Почему — и сам до конца не понимает. «Что-то в этом маленьком городе меня держит. Вроде хочется уехать, послать всё. Я и уезжал, но ненадолго: на неделю, две, максимум на месяц. Потом всегда возвращался. Как будто незаконченное дело осталось. Может быть, как решу в себе эту проблему, всё-таки умчу отсюда», — рассуждает он.
Руслан поддерживает контакт с Приходько, но это «чисто рабочие отношения». На батл он его позвал, потому что у «Уличного поэта» есть своя фан-база. При том что зависти к успеху Приходько у Самедова никогда не было: по его словам, это мешает движению вперёд. «Зачем завидовать человеку, если можешь сделать лучше него?» — считает он. Да и вообще они работают для разных аудиторий: «Конкуренции нет, я знаю, что я лучший. Вот любой пиздюк, который будет мимо проходить, — скажи ему „соль на глазах“, он и начнёт дальше напевать. У меня даже в паблике больше подписчиков, да чё там базарить».
Ещё Руслан начинал снимать собственный веб-сериал, что-то вроде скетч-шоу — небольшие сценки из жизни местной молодёжи. Но опять столкнулся с непониманием со стороны местных. «В Будённовске закрытые люди, они не привыкли сниматься. Для них это какой-то стрём. Может, им с детства в голову вбивают, мол, это плохо — где-то светиться, ты должен выучиться, сдать ЕГЭ и пойти на завод. А есть такие долбоёбы, как я, которым что-то в детстве пытались объяснить, но они всё равно идут против системы», — сетует Young Bigi.
Руслан родился в Грузии в семье военного, который по службе переехал в Будённовск. Почему именно сюда, он не знает: «Я до сих пор задаю отцу вопрос: почему именно, блядь, Будённовск? Карта России огромная, почему Будённовск? А он говорит: не знаю, так получилось».
Несмотря на старания завода благоустроить город, радикальных перемен в Будённовске Руслан не видит, разве что недавно открылись новые кальянные. Кроме них ходить особо некуда. Поесть гиро, кальяна покурить да по городу прокатиться — вот и все развлечения. Сегодня он уже намотал километров 30–40, просто катаясь по одному и тому же маршруту на отцовском «мерседесе». Будённовцам, кажется, и не сильно нужны перемены. «Бывает, откроют какую-нибудь кафешку, месяц все туда ходят — и всё, потом никого. Людям надоедает. Открыли тут клуб для этого села — люди начали тусить. Прошло две недели — и всё прекратилось».
***
Железнодорожный вокзал Будённовска издалека выглядит обманчиво бодро, на поверку же оказывается, что все двери заперты, а половина окон выбита. Чтобы улететь в Москву, нужно сначала добраться до Минеральных Вод. Если верить расписанию, сделать это на электричке можно дважды в день: рано утром и поздно вечером. Правда, для этого нужно найти кассу — где она находится, нам почему-то не может объяснить никто из прохожих и ожидающих междугородний автобус на остановке неподалёку. На задворках сидит грустного вида подросток с косой эмо-чёлкой. Возможно, он тоже пытается уехать из этого города, но не знает как.
